Книга Зубы дракона - Александр Прозоров

— Как это? — опешил я.

— Потомок рода Че никогда не осквернит себя мясом! — заявил этот великовозрастный балбес, выпятив грудь.

— Ты чего, с ума сошел? — не есть мяса! До такого, кажется, даже патриоты «Гринпис» не дошли. — Чегай, мясо — это самый калорийный и полезный продукт в мире! Один бифштекс равен килограмму сена! Отсутствие мяса в пище приводит к умственной и физической деградации!

Он упрямо замотал головой.

— Сдохнешь, идиот. В этих двух лапах столько же еды, сколько в целой поляне маголы! — паренек отвернулся. — Да для чего я этого тушканчика ловил? Ешь!

— Потомок рода Че… — опять завел он свою пластинку, и я взорвался.

— Не будешь? А тащить тебя по скалам кто станет? Когда ты с голоду ноги протянешь? Я? Хрена тебе лысого! Жри, или сброшу вниз к чертовой матери!

Я ткнул окорока ему в рот. Он стиснул зубы и замотал головой.

— Ах так?! — я схватил его за руку, выволок наружу — весил он не так уж много — поставил на край обрыва и снова ткнул окорока ему в рот — Жри или прыгай, черт тебя дери!

Он мгновенно вспотел и попытался попятиться от обрыва, но я не дал отступить, снова ткнув в зубы еду.

— Ну?! — он дрогнул и начал судорожно обгрызать мясо. Когда паренек проглотил последний кусок, я отпустил руку. Чегай отступил от обрыва, и тут у него начались рвотные спазмы. В моей руке немедленно оказался ольхон.

— Попробуй только блевануть, — спокойно сообщил я, приставив лезвие к его горлу, — мгновенно глотку перережу!

Чегай побледнел, но тошноту подавил.

— Вот так. Это тебе не лягушачьи лапки, не отравишься.

В армии такой метод воспитания называется «дедовщиной». Вот уж не думал, что на «гражданке» придется этим заниматься.

— Все. Свободен.

Парень кивнул и буквально уполз обратно в «драконью пасть». На следующий день он выглядел, естественно, куда бодрее.

— Вот видишь, как хорошо? Еще пара окороков, и будешь скакать, как мартышка.

— Лунный Дракон, я прошу тебя… — он замялся.

— Что такое?

— Лунный Дракон, не говори ни кому… Ну, про это… Что я мясо ел…

— Про мясо?.. — тут я просто расхохотался. Нашел чего стесняться, недоумок. Впрочем, в моем мире таких «защитников живого» тоже хватает. «Не буду носить шкуры убитых животных!» — а значит зверьков на песцовых фермах — под нож. «Не буду есть телятину!» — а значит коров стельных — под нож. Ни ума, ни элементарного соображения… И этот туда же. Такой же безответственный болтун. Он не отказывается от мяса. Он боится, что про это узнают. — Ладно, не скажу.

Парень облегченно откинулся к стене. Боится… Чего? Плохо подумают о герое, прошедшем путь настоящего мужчины?

— Чегай, а какой он, твой Небесный город?

— Небесный Город… — паренек мечтательно прикрыл глаза. — Небесный Город, это алые зеркальные стены домов, это яркие флаги родов повелителей над шпилями, это красивые люди на гладких каменных улицах. Это цветущие кроны садов за оградами. Он сказочно прекрасен. Вечное озеро… Ладья мертвых просто парит в воздухе…

В уголках его глаз выступили капельки слез. Он тряхнул головой и посмотрел на меня.

— Ты можешь не верить, но он действительно таков. Он существует. Это Город Повелителя Вселенной, он строился лучшими из мастеров, он самый красивый в мире. Он тебе понравится. Ты будешь почетным гостем рода Че… Если мы дойдем…

— Дойдем, никуда не денемся, — махнул я рукой, встал и вышел на воздух. Небесный Город… Может, действительно есть смысл поселиться в «самом красивом городе Вселенной»? Особенно имея ореол героя, прошедшего дорогу настоящего мужчины и некий статус «почетного гостя рода Че». Хотя, для этого сперва нужно дойти. Как там его нога? Можно уже ходить или нет? Нужно у Галины Павловны спросить. Она-то врач, должна знать.

— Чегай!

— Я слышу, Лунный Дракон.

— Схожу-ка я за водой. Пусть запас будет.

Но на реке мне побывать не довелось. Шери, повелитель местного оазиса, пугливо жался к траве на краю обрыва. Увидев это, я тоже предпочел залечь за камнем, у которого в свое время подвернул ногу Чегай. Скоро стала заметна и причина кошачьего испуга: вдоль скальной стены шли охотники на драконов. Семеро. Трое с копьями. Все они несли за плечами скатки — именно за плечами, а не на спине. Небольшие тряпочные свертки были обмотаны веревками, концы веревок перекинуты через плечи и завязаны на лопатках. Получалось, что тючок держался на уровне шеи. Удобно: грохнешься на спину — ударишься скаткой, а не головой.

— Смотри, Малх! — окликнул первого, высокого, крепко сбитого мужчину в чалме, второй — невысокий, худощавый парень. Малх обернулся, увидел уходящую наверх тропинку, ободрительно кивнул и стал подниматься по ней. Через несколько минут процессия скрылась.

Вырвался облегченный вздох, а потом уже я спохватился: почему не бросился на них? Почему не стал сражаться? И снова явственно увидел перед собой голубые глаза с карими лучиками… Предал. Снова предал… Урод. Трус. Трус, трус, трус…

* * *

Мысль о ноге Чегая появилась очень вовремя — к обеду. А-то ведь или забыл бы снова, или отправили бы куда подальше. В смысле — работать. Но сегодня, после утренней поездки на аптекарские склады, ничего против меня придумать не успели, и я бодрою трусцою поскакал к главврачу.

Галина Павловна забыла закрыть дверь кабинета. А зря — она плакала. Тихо плакала за своим столом. На рабочем месте. И бедный Чегай снова вылетел из моей головы.

— Галина Павловна, что случилось? Не надо, зачем вы?

— Уйдите, Игорь, — оторвалась она от стола.

— Да что случилось-то?

— Уйдите, пожалуйста.

— Может, я помочь могу?

— Чем? Ну чем вы можете помочь? Может у вас пара миллионов завалялась? — она опять разгорячилась, и слезы, слава богу, течь перестали.

— Чем смогу…

— Я ведь сама нашла, сама. Коммерческого больного. Нам ведь разрешили последнее время… И из мэрий привозили, и наш директор… А тут у меня знакомые оркестранты. Они на гастроли уезжали… Бабушку привезли… Так она у нас, как родных руках была. Нянечки постоянно рядом, белье чистое, попить, судно дать… Я думала — хоть немного своим доплачу, обещала… Они старались. А прихожу к директору, он: «Спасибо вам, Галина Павловна, мы на эти деньги новые краны купили…» А где они, эти краны? А что я людям скажу? Уйдите Игорь. Пожалуйста…

Я тихонько притворил дверь, а в душе осталось очень нехорошее чувство. И оно искало выхода. Как припечь директора, я не придумал, а вот чем припечь главбуха — идейка появилась.

Пусть она сама распишется в собственном бессилии. Возьму с нее бумажку. Да еще припугну, что в мэрию отправлю.