Книга Сэнгоку Дзидай. Эпоха воюющих провинций - Алексей Вязовский

— …А нужны нам ваши земли, — прямо ответил на мой второй вопрос Цунанари.

— А по какому праву?

— По праву сильного!

— Где права сила, там бессильно право, — отвечаю японской пословицей.

— Ишь ты, какой образованный, — шипит мне в лицо Нориката. — Твой отец тоже был шибко грамотный. Где он теперь? Червей кормит!

Я хватаюсь за меч, но Хиро стискивает мою руку, не давая вынуть клинок. Огигаяцу пугается и подает лошадь назад. А вот Цунанари — наоборот, поднимает пустые руки вверх, демонстрируя свои мирные намерения.

— Если это что-то поменяет, то я был против вылазки гвардейцев Бокудена, — пожимает плечами Одноглазый. — Но обезглавить ваш клан перед началом войны…

— …Которую вы даже не потрудились объявить, — вставляю свои пять копеек.

— Но обезглавить ваш клан перед началом войны… — гнет свое Цунанари, — …показалось моему отцу правильным ходом.

— Передайте своему отцу, что, посеяв подлость, пожнешь предательство. Остальное скажут наши мечи.

Я разворачиваю лошадь и слышу в спину удивленный возглас Одноглазого:

— А как же условия вашей капитуляции?! Вы действительно собираетесь сражаться с нами? Эй! Постойте. У нас одной тяжелой конницы больше, чем все ваши войска, вместе взятые…

Но мы не слушаем возгласов Цунанари, а скачем в ставку. Теперь все решит хладное железо. И люди, конечно. По пути меня пытается перехватить Бэнкэй, что-то кричит, но мне некогда: огигаяцу уже выдвигают вперед лучников, и стрелы начинают втыкаться в землю. В ставке я первым делом даю команду на ответный огонь. Рявкают пушки, выплевывая в противников первые ядра. Натягивая тетиву на луки, вперед выбегают люди Касахары Мотосуги. Как же их мало! И как хорошо, что два дня назад я приказал сколотить большие щиты. Теперь за ними прячутся и сохеи, и самураи от смертельного дождя из стрел.

Я вижу, что на левом фланге под прикрытием лучников скапливается конница огигаяцу. Судя по флагам, три-четыре тысячи. Каких только сасимоно нет — тут и шесты с навершием в виде солнца и луны. Плоды, сделанные из дерева или папье-маше. Медные диски, бунчуки с приколотыми иероглифами. Каждый отряд хочет выделиться и показать символикой, какой он крутой. Ядра пока не достают до кавалерии, зато несколько удачных выстрелов попадают в лучников, и в ставке врага тут же гудят трубы.

— Это Чешуя рыбы? Или Кольцо дракона? — гадает вслух о перестроениях огигаяцу генерал. — Нет, это, должно быть, Крылья журавля. Посмотрите, господин, конница на левом фланге, пехота на правом, лучники уходят во вторую линию… Надо ответить Головой тигра! Нет, лучше Крутящееся колесо.

Ага, щаз! Я не буду играть с Цунанари в эти огромные шахматы. Садиться за стол с гроссмейстером можно только в одном случае — если ты под конец можешь взять доску и отхреначить ею зарвавшегося «мастера». Лошадью ходи, лошадью! Вспоминаем фильм «Джентльмены удачи». Цунанари и Ко заведомо лучше меня двигают фигурки отрядов по этой доске. Умеют отдавать в нужное время правильные сигналы, имеют опытных генералов и полковников. А у меня людей с гулькин нос.

— Стоим, как я приказал. Никаких перестроений.

Генералу это не нравится, но он проглатывает.

Конница начинает свой разбег, а я подзываю к себе Хосе Ксавьера:

— Весь огонь — на кавалерию! Выбивайте военачальников. Они рядом со знаменосцами.

Эффективность стрельбы постепенно увеличивается. Я вижу, как ядра начинают прокладывать целые просеки в плотном строю конницы. И вот кавалерия Огигаяцу влетает на чесночное поле. Слышится дикое ржание, лошади встают на дыбы, падают, задние ряды врезаются в эту куча-малу. Образуется громадная давка, в которую раз за разом влетают артиллерийские снаряды. Ядра устраивают настоящее опустошение, каждое убивая десятки вражеских солдат, отрывая конечности и головы. Небольшой отряд конных самураев все-таки прорывается через поле с ежами и пытается с ходу ударить по копейщикам. Но те не лыком шиты и уже выставили стену из пик. Лошади отказываются идти на эту фалангу, а лучники начинают последовательно расстреливать остатки кавалерии огигаяцу. Довершает дело артиллерия. Весь левый фланг усеян трупами людей и коней. Очень много раненых с ампутированными руками и ногами. Даже здесь, на холме, я чую солоноватый запах крови и слышу крики о помощи.

Бледный генерал подходит ко мне и пытается что-то сказать, но только машет рукой и качает головой. Спасибо, что не устраивает мне проповеди а-ля айн про честь самураев и плохое оружие гайдзинов. Видимо, понимает, что убивают не пушки и не мечи, а люди.

Однако сражение еще далеко не законченно. Раздается бой барабанов, и пешие тысячи огигаяцу разворачиваются для фронтальной атаки. Три или четыре тайдана направляются прямиком на холм. Впереди идут аркебузиры. За сто шагов от сохеев они останавливаются и дают залп. Не очень точный и весьма жидкий. Теппо у Норикаты всего человек пятьсот, но даже их огонь причиняет ущерб сохеям. Щитов не хватает, и я вижу, как на землю падают десятки монахов в первых рядах. Если бы Цунанари и Нориката придерживались этой тактики и дальше, а не бросили своих мечников в рукопашную, — я не знаю, как бы дальше сложилось сражение. Однако над вражескими военачальниками продолжала довлеть идея численного превосходства. Пусть кавалерия потеряна, но воинов же больше! И в ход пошла элита элит — самураи ходзе с нодати. Тысяча отборных бойцов в красных доспехах и с огромными мечами сломя голову бросаются в атаку на сохеев.

Над полем боя слышны свирепые крики «банзай». Печально, что крик-пожелание долголетия (десять тысяч лет!) используется как подспорье в радикальном сокращении этого долголетия. Но вопли самураев совсем не испугали сохеев. Они запели какой-то гимн и сами бросились вперед. Красные фигуры захлестнули белых и тут же откатились волной обратно. Выяснилось, что боевые монахи бились в плотном строю и использовали уникальную технику. Блокируешь нагинатой удар меча от фронтального соперника — и тут же делаешь выпад вправо. Не трогай самурая перед собой — коли человека справа от тебя, когда он поднимет руку для удара. Подмышка — самое незащищенное место в доспехе, поэтому такая тактика хорошо работает против правшей (коих большинство в любой армии). А твой товарищ слева, если повезет, убьет стоящего перед тобой врага.

Полчаса длится схватка, и я вижу, что сохеи побеждают. В их порядках появляются бреши от самоубийственных атак ходзе, но самих самураев с нодати становится все меньше и меньше. Зато тайданов простых мечников огигаяцу значительно прибавляется. Они обходят тысячу монахов и справа, и слева.

— Танэда Цурумаки прислал гонца, — докладывает генерал. — Просит разрешения ударить слева по порядкам огигаяцу.

— Нет! — запрещаю я выход из строя. — Армия Норикаты еще не полностью втянулась в бой. У него значительные резервы.

Две тысячи свежих самураев стискивают солдат Бэнкэя справа и слева. Сохеи перестраиваются и отвечают вражеским солдатам встречным натиском. Мелькают нагинаты, я вижу, как размахивает своим молотом гигант Ясуи. Каждый его удар просто плющит доспехи противника.