Книга Операция `Карантин` - Виталий Забирко

Трое сотрудников в белых халатах — молодая женщина и двое мужчин — сидели вокруг письменного стола у окна, пили чай и ели бутерброды. Здесь, как и в институте в Пущино, чихать хотели на технику безопасности и обедали прямо на рабочем месте. Помнится, как тот же Лаврик, не найдя под рукой ложки, рассеянно выхватил из штатива пробирку со штаммом бубонной чумы и размешал ею сахар в стакане с чаем. Для Лаврика тогда его рассеянность вышла боком: нет, он не заразился, но получил строгий выговор и лишился квартальной премии, так как штамм от высокой температуры погиб.

— Ребята, вот и ваш новый руководитель! — весело провозгласил Беспалов, входя следом. — Знакомьтесь, Никита Полынов. Прошу любить и жаловать.

Три пары глаз уставились на нового шефа.

— Временный, — поправил Беспалова Никита. — Временный руководитель на период экспедиции в Каменную степь.

Кажется, его поправка сотрудникам лаборатории понравилась. Никто не любит, когда в крепко сбитый коллектив с бухты-барахты назначают нового начальника со стороны. Притираться к нему надо, общий язык находить… А с временным гораздо проще — не сложатся отношения, и ладно. Как пришел, так и уйдет.

— Наш микробиолог Леночка Фокина, — улыбаясь, Беспалов начал знакомить Никиту с сотрудниками. — Прекрасный специалист, один недостаток — половине спасателей поразбивала сердца без всякой надежды на взаимность.

Полынова встретил серьезный взгляд больших серых глаз, и он мысленно согласился с Беспаловым. Девушка действительно была на редкость красива. Точеная фигурка, личико сказочной царевны, обрамленное простенькой прической каштановых волос, и глаза, в которых хотелось утонуть.

— А почему только половине? — поддержал Никита фривольный тон.

— Потому, что вторая половина — женатики! — рассмеялся Беспалов.

Леночка никак не отреагировала на мужские скабрезности. Протянула руку, Никита пожал маленькую ладошку и неожиданно ощутил, что выпускать ее из своей руки не хочется. Давненько он не испытывал такого чувства.

— Володя Мигунов, — продолжал Беспалов, словно не заметив заминки. — Лаборант, вечный студент биофака, но свой парень.

«Свой парень» был рус, кудряв и в противовес микробиологу Леночке удивительно некрасив. Узкое лицо, большой шлепогубый рот, маленький, сдвинутый назад подбородок, невыразительные глаза за толстыми линзами очков. В довершение всего, когда он встал из-за стола и протянул руку, то оказался двухметрового роста и худым, как узник Освенцима. Зато ладонь у него была широкая, сухая — грабли, а не ладонь, — и рукопожатие крепким.

— И, наконец, Олег Братчиков, — произнес Беспалов, представляя последнего члена бригады, крепенького, лысоватого мужчину лет под сорок с круглым открытым лицом, с которого, казалось, никогда не сходит улыбка. — Тоже лаборант, кроме того, спелеолог, скалолаз, водитель любых видов транспорта и прочая. Душа компании. Незаменим как в работе, так и в застолье.

— Очень приятно, — сказал Полынов. — Никита Полынов, бывший биолог, бывший десантник.

Он специально не стал уточнять, что значит «биолог», и, тем более, «десантник».

— Лучшая моя бригада, — продолжал рассыпать дифирамбы Беспалов. — Три года вместе, на счету десятка два «горячих» точек от Сахалина и Камчатки, до Туркменистана и Чечни. В работе — звери, но и пьют, как кони… Пардон, Леночка, это не о тебе.

— Присаживайтесь, — гостеприимно пододвинул Олег к столу два лабораторных табурета.

— Нет, ребята, это уже без меня, — отказался Беспалов. — Мне еще время вылета вашего рейса согласовать нужно. А вы знакомьтесь поближе.

С этими словами он исчез из лаборатории. Словно испарился.

Полынов взгромоздился на высокий табурет, и тотчас перед ним на столе появились два бутерброда с ветчиной и сыром.

— Чай, кофе? — спросила Леночка приятным, как и вся сама, голосом.

Никита замялся. На Леночку он старался не смотреть, хотя так и подмывало убедиться, что лабораторный халат надет у нее на голое тело. В институте микробиологии все девицы в летнее время поступали именно так.

— Кофе, если можно.

— Можно и что покрепче, — неожиданно предложил Олег.

— А что — есть? — вскинул брови Никита.

— А как же! — расцвел в улыбке Олег. — У нас все было! И водка, и коньяк…

Он сделал движение в сторону стоявшего в углу холодильника.

— Нет-нет, — быстро поправился Никита и успел ухватить лаборанта за рукав халата. — Я пошутил. У вас тут хорошо, прохладно, однако мне еще на жару выходить. Лучше в другой раз.

— Жаль… — искренне огорчился Олег.

Леночка приготовила в лабораторном стакане растворимый кофе, поставила его перед Никитой.

— Спасибо.

— Не за что. Кстати, вы какой размер одежды носите?

— Пятьдесят второй, рост четвертый… Извините, в современной нумерации путаюсь. А что?

Вопрос, как говорится, был интересный, и Никита недоуменно посмотрел на Леночку. Сидела она напротив окна, но все равно определить, что одета она по летней «лабораторной» моде, не представляло труда.

— Не повезло вам. Самый ходовой размер, и на складе такого нет. Разобрали. Придется вам щеголять в общевойсковом комбинезоне.

— Должен же начальник как-то выделяться, — нашелся Никита. — Между прочим, предлагаю перейти на «ты». Кажется, у вас так принято?

— С новыми людьми у нас принято переходить на «ты», когда они себя по разборке завалов зарекомендуют, — мрачно пробурчал Олег. Видно ему здорово хотелось выпить, к тому же и повод был. Да сам «повод», по его мнению, кочевряжился.

— Боюсь, что до конца совместной работы такого случая не представится, — усмехнулся Полынов.

— Во! А чем же мы там заниматься будем? — неподдельно удивился Олег. — По степи в передвижной лаборатории кататься?

— В основном, — кивнул Полынов. — Кстати, скафандры биологической защиты в снаряжении имеются?

По тому, как изумленно переглянулись его сотрудники, Никита понял, что о ситуации в Каменной степи они имеют смутное представление. Впрочем, и он сам о ситуации знал не намного больше.

— Ох, ни фига себе… — выдохнул Олег.

— Скафандры будут, — заверила Леночка.

— Ну и ладненько, — спокойно констатировал Никита, не став придавать инциденту особого значения. Он отхлебнул кофе из стаканчика и внимательно посмотрел на Мигунова.

«Свой парень» сидел тихо, как мышка. Стеснительно жевал бутерброд и явно чувствовал себя неадекватно ситуации. Парень определенно страдал комплексом неполноценности, что при таких наружности и комплекции было неудивительно.

— Вы извините, я пока еще не совсем понимаю ваш сленг, — начал Полынов, чтобы переменить тему разговора и не выглядеть в глазах подчиненных совсем уж «дубовым» начальником, не видящим ничего, кроме просчетов в работе. — Володя, а что означает «вечный студент»?