Книга Ярость Звездного Волка - Сергей Сухинов

Но из этого ничего не получилось. Противников нового мировозрения оказалось слишком много, и к тому же они не гнушались в борьбе никакими средствами, начиная от прямого вторжения и кончая информационными войнами и откровенным подкупом самых алчных из коммунаров.

В начале двадцать третьего века коммунары поняли, что им нет места на Земле. К тому времени люди уже нашли на Луне военную базу ванриан, и овладели технологией создания звездных кораблей. И тогда в колонии коммунаров, что находилась на востоке России, на Алтае, началось строительство огромного звездолета. Астрономы к тому времени обнаружили в созвездии Персея несколько землеподобных миров. На этих мирах последние коммунары Земли из разных стран и решили основать свою новую колонию, чтобы начать там все сначала, не повторяя прежних трагических ошибок. Но путь к Персею был очень долог…

Индра опустила на голову Чейна мнемошлем, и варганец, закрыв глаза, приготовился вновь увидеть картины давно минувшего прошлого.

Глава 4

…И там, за густым зеленым маревом березняка, изрезанного белыми прожилками тонких болотистых стволов, был слышен уже плеск волн. Дугин шел по влажной от недавнего дождя тропинке, щурясь от иглистых солнечных лучей, то и дело прорывавшихся сквозь неплотные кроны. Сапоги быстро отяжелели, стали разъезжаться по жирному торфу, и он, не задумываясь, сбросил их — пусть пока полежат в зарослях папоротника, кто на них позарится! Тотчас он стал ощущать землю всей ступней — и теплую рыжеватую лужицу, запузырившуюся под его тяжестью, и укус притаившейся за поворотом крапивы, и жилистую упругость стелющихся корней. Ох, до чего же здорово! Прыжок через неширокий ручей, еще прыжок! И вот тропинка уже поднимается вверх, становится суше — верный признак того, что болотистая рощица кончается. Плеск волн раздается совсем рядом… Он останавливается, задыхаясь от влажных испарений земли и возбуждающего запаха водорослей. Наконец-то он пришел! Стоит только отодвинуть в сторону гибкие ветки орешника и перед ним откроется пенящийся простор лесного озера, и заросли камыша, где волны качают маленькую пластметалловую лодочку. И пусть завтра в школе не избежать расплаты за прогул — зато весь этот синий июньский день его — с золотистыми карасями, терпким запахом костра, дочерна обжаренной в золе картошкой…

Резкая боль в сердце вернула Дугина в действительность. Он машинально нашарил в комбинезоне кнопку включения Диагноста. Мгновение спустя он почувствовал легкий укол в предплечье, а затем неторопливыми, но сильными движениями комбинезон стал массировать ему грудь, спину, ступни. Дугин посидел некоторое время, расслабившись и ни о чем не думая, пока комбинезон, шурша своими биомускулами, приводил его в порядок — если человек в сто сорок три года еще может быть в порядке. После массажа сердце перестало щемить, но Диагност на этот раз, похоже, был изрядно озадачен и не успокоился, пока не провел сеанс иглоукалывания и под конец едва не задушил Дугина густым облаком какой-то аэрозоли с апахом горького миндаля.

«Три минуты, — подумал он, не открывая глаза и поглаживая дрожащими пальцами тонкую пластину Диагноста, вшитую в ткань комбинезона. — Вчера сеанс был на десять секунд короче, а месяц назад я и не думал, что переступлю барьер двух минут. Значит, дело серьезное, если комбинезону приходится так возиться…что же, идти на еще одну пересадку сердца?.. Нет, ни за что! Хватит с него операций, пересаживания органов, сеансов омолаживания и прочей никчемной чепухи. Хватит!..»

С трудом разлепив глаза, он с неприязнью осмотрелся — оказалось, что он сидит на скамейке у входа в Детскую. Здесь было как всегда пустынно — молодежь избегала этот скудно освещенный тупичок на верхней палубе звездолета… да и понятно, почему. Хотя здесь тихо и уютно, и совсем рядом, за венерианской карликовой пальмой, располагался большой обзорный экран, в котором искрились мириады звезд. Когда-то давно под пальмой стояло несколько столиков, у стены светился разноцветными огнями китайский фонарь, то и дело звучал женский смех… Детская тогда была просто анабиозной камерой, и ряды ванн с кварцевыми прозрачными крышками пустовали. Сейчас же остались незаполненными всего три ванны, а в центре зала появилось странное грибовидное сооружение, соединенное сотнями жгутов с ванными и «навевающее сон золотой» лежащим в них старикам…

…Он, наконец, раздвинул упругие ветки орешника и вышел на узкую прибрежную полосу, засыпанную буро-коричневыми гниющими водорослями и мелкими белыми ракушками. Колышек, к которому была привязана лодка, выдернуло ветром, и ему пришлось брести по пояс к зарослям камыша…

Прерывистый сигнал Интеркома вновь вывел его из состояния полусна и отвлек от воспоминаний, которые становились в последнее время особенно навязчивыми. Еще бы, он пять раз посещал Детскую за какие-то полгода.

Прямо перед Дугиным на противоположной стене коридора уже светился овальный экран, и седовласый, коротко стриженный по старомодной венерианской моде Стайрон делал вид, что полностью погружен в какие-то бумаги. Капитан поморщился при мысли, что сейчас против воли его вновь вовлекут в суету неотложных, но вообще-то таких ничтожных будничных дел.

— Привет, Стайрон, — хрипло сказал он, вяло махнув своему помощнику рукой. — Что, соскучился по старику?

Стайрон сразу же расцвел — удивительно, какой разнообразной осталась его мимика в девяносто с лишним лет. Морщины на его высоком лбу сразу же расправились, щеки округлились и даже немного порозовели, а глубоко посаженные голубые глазки подернулись влажной поволокой. — «Тьфу, старый подхалим, и годы тебя не берут…» — с невольной завистью подумал Дугин.

— Соскучились?.. Не то слово, капитан! Без вас мы все — как малые дети, потерявшие родителей в дремучем лесу! Просто голова идет кругом от тысячи дел… Как вы себя чувствуете, Майкл? Помолодевшим и энергичным, как в двадцать лет?

— Помолодевшим? Э-эх… Сходил бы ты, Дик, хоть на пару дней в Детскую, полежал нагишом в солевом растворе… тогда узнал бы, как здесь молодеют. Ладно, расскажи лучше, как дела на «Гее».

Стайрон позволил себе чуть пригасить улыбку — видимо, дела обстояли неважно.

— Неприятности начались на второй же день после вашего ухода в Детскую, капитан. Как всегда, кстати… Сначала лопнула труба в системе охлаждения седьмого двигателя и жидким гелием залило несколько блоков управляющего компьютера, потом по непонятной причине произошла разгерметизация в Оранжерее, и пропал почти весь урожай овощей. Я, конечно, принял меры, но положение с седьмым двигателем, надо признать, серьезное…

Он еще долго бубнил, заглядывая в многочисленные бумаги, разложенные на столе, но капитан уже перестал его слушать. Неприятности… Вечная история. Впрочем, корабль в полете почти восемьдесят лет — и каких лет! Позади несколько могучих гравитационных штормов, три удара мощных потоков космических лучей, от которых погибли десятки людей, неудачная высадка на одну из планет в системе Белого карлика… Неудивительно, что многие механизмы не выдерживали напряженного режима полета. А порой не выдерживали и люди.

Стайрон кончил жаловаться и вопросительно посмотрел на капитана.