Книга Хлеб наемника - Евгений Шалашов

— Покойный супруг очень опасался, что во время принятия присяги меня могут заставить рассказывать весь текст наизусть, а если бы я не сумела рассказать — меня бы не записали в число бюргерских жен и не допустили бы к присяге. А мне очень хотелось стать женой бюргера… Кстати, если вы, то есть ты, — спохватилась фрау, — собираешься жениться на мне, тебе следует выучить Положение о вольностях города Ульбурга.

Не спорю, мысль о том, чтобы стать законным супругом фрау Уты и добропорядочным бюргером, мне приходила. Вот только — после каждого ее «выступления» хотелось сбежать куда подальше…

— Ты уверена, что тебе нужен именно такой муж, как я?

— Конечно, супруг из тебя получится не очень верный… — повернула она ко мне свою головку и улыбнулась.

— Это еще почему? — обиделся я.

— А кто был недавно в борделе? Ты же не будешь отпираться, что был в доме напротив мельницы, у этой курвы Эдели?

А я и не знал, что это бордель… Думал — так, в гости зашел, перемигнулся с хозяйкой. Правда, дамочка попросила талер, но я решил, что она хочет сделать себе подарок.

— Интересно, сколько ты заплатил? — продолжала измываться фрау. — Если больше, чем двадцать фартингов, ты дурак…

Я чуть не взвыл от злости. Но, прикинув, что дамочка старалась за двоих, решил, что денежки она отработала честно. Ну а еще двадцать монет можно посчитать за подарок…

— А сколько ты впишешь в счет за…

— За пользование моим телом? — деловито осведомилась фрау, называя вещи своими именами. — Если будешь супругом — бесплатно. Ну а если ты уедешь…

— И сколько набежало? — хмыкнул я.

— Пока — семь талеров… Нужно бы брать больше, но… я тоже получала удовольствие.

— Почему так дорого? — обомлел я. — Я в городе живу только две недели. Сама же сказала — двадцать фартингов за ночь. У тебя же по полталера… Вряд ли ратуша будет оплачивать мне половину.

— Ну не могу же я брать столько же, сколько берет шлюха. Все-таки — добропорядочная вдова стоит дороже, — сообщила фрау, вперив взор в потолочные балки. — И потом — я отдаюсь вам на чистых простынях, а их стирка и глажка стоит денег. Заметьте, господин Артакс, — перешла она снова на «вы», — что простыни теперь меняют каждое утро! А вообще, никак не могу понять — почему мужчины платят деньги за то, что можно получить даром от супруги?

Сочетание в Уте детской непосредственности и прагматизма приводило меня порой в состояние ступора. Но если призадуматься — то, действительно, зачем? Наверное, такая уж наша козлиная натура. Фрау Ута будто мысли мои прочла:

— Знаете, господин Артакс, я пришла к выводу, что мужчину переделывать бесполезно. Верный муж отличается от неверного лишь тем, что его жена не догадывается об изменах. Или делает вид!

— Вас послушать, так все женщины — ангелы, — хмыкнул я. — Откуда же берутся рогатые мужья?

— Как говорят, если муж рогат, то он сам в этом и виноват. Значит, нужно стараться в супружеской постели…

— Так? — спросил я, приступая к делу.

Фрау Ута муркнула, как большая кошка, и ухватила меня своими мягкими лапками…

Глава шестая

ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ…

Ночью я проснулся от тревожного ржания. Гневко сообщал, что во двор проник кто-то чужой, но неопасный. (Будь незнакомец опасен, жеребец уже полез бы драться!) Спускаясь по лестнице, сообразил, кто это мог быть. А когда по двери замолотили детские кулачки, понял — началось!

Во время осады мальчишки (да и девчонки тоже!) старше семи и младше пятнадцати лет становились настоящим стихийным бедствием. Вездесущие отроки умудрялись сновать туда-сюда так, будто никакой войны не было и в помине. В Рутбурге пятеро заблудившихся ребятишек, среди которых был сын бургграфа, попали в плен к неприятелю… Правитель, обезумев от горя, приказал открыть ворота. Ну а чего стоят блуждания детишек по стенам? Латники забывали о своих обязанностях и бросались спасать детишек, подставляясь под стрелы и подставляя других.

Если нельзя бороться со стихией, обрати ее в свою пользу и назови все это безобразие красивым именем. Посему, раскинув мозгами, я сколотил «летучий отряд» — команду из самых хулиганистых пацанов, старшему из которых было пятнадцать лет, а младшему — девять. Горожане называли их «летучими» мальчишками. Чтобы выделять «летучих», пришлось придумать им отличительный знак — нарукавные повязки с изображением городского герба… Пчел ребята рисовали сами, поэтому они получились похожими на перекормленных шмелей, но мальчишки гордились своими регалиями не меньше, чем бургомистры и члены Городского Совета медалями. Мне доложили, что в «летучий отряд» выстроилась очередь не только из мальчишек, но и девчонок!

Старший отряда бдительно следил, чтобы его воинство не забиралось куда не надо. Кроме того, мальчишки оказались лучшими посыльными и адъютантами. Ну а самое главное, «команда» должна была присматривать за часовыми на стенах и за тем, что происходит за стенами…

— Часовые спят! — доложил запыхавшийся парнишка.

— Которые? — спросил я, сурово сдвигая брови. Если у ратуши — так и черт с ней, но если на стенах — тогда плохо.

— В Надвратной башне.

— Будили? — поинтересовался я, надевая перевязь.

— Так точно! — отрапортовал мальчишка, вытягиваясь как новобранец перед капралом. Получилось забавно, но я даже и не подумал улыбнуться.

— И что?

— Спят как убитые. И не дышат вдобавок.

Гневко не противился, что я взял на седло мальчишку, а маленький гонец был на седьмом небе от счастья. До ворот мы доскакали за несколько минут. Вовремя! У барабана с цепями возились два типа, пытавшиеся спустить подъемный мост. Был еще и третий, кинувшийся наперерез. Наивный! Мне даже не понадобилось защищаться от его тесака. Гневко отбросил его плечом и, припечатав по голове несчастного копытом, радостно ринулся к оставшимся.

Эти оказались умнее. Укрывшись за барабаном, куда гнедой не мог добраться, ощетинились клинками. Гневко шипел от злости, требуя, чтобы злодеи вышли и приняли честный бой, но они были благоразумными и не желали вылезать из укрытия. Посему мне пришлось спешиться.

Метательный нож, которым меня поприветствовали, попал бы точно в живот, если бы я его не отбил. Дальше дело у них не пошло — один упал, получив в лоб эфесом, а второй присел на корточки, зажимая разрубленное лицо…

Первым делом я провернул барабан, натягивая цепь потуже, и, поручив охрану раненых мальчишке и гнедому, побежал наверх. Допросить диверсантов можно и позже.

В караулке лежали трое караульных, которым было положено бодрствовать, а возле бойницы сидел нахохленный командир «летучего отряда» Эдди и двое его бойцов.

— Там… — кивнул Эдди в черноту проема.

Я вгляделся в темноту: у подножия вала едва поблескивали кончики копий. Если бы не ожидал увидеть, внимания бы не обратил — ни звяканья доспехов, ни ржания коней не слышно. «Передовой отряд, — пронеслось в голове. — Ждут, когда упадет мост. А там — мост упадет, захватят ворота, укрепятся в башне, продержатся до подхода конницы…»