Книга Скрижаль последнего дня - Джеймс Беккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последовала пауза. Талабани молча ждал продолжения. Он знал, что собеседник не любит, когда его торопят.
— У тебя есть три часа, — услышал наконец Талабани, а потом в трубке раздались гудки.
Бронсон чувствовал, что на сегодня хватит. За последние полтора часа они с Анджелой просмотрели множество переводов надписей, рисунков и фотографий глиняных дощечек из музеев по всему миру. Некоторые изображения были яркими и четкими, другие — настолько размытыми и смазанными, что от них почти не было никакого проку. От кажущегося бесконечным объема информации начали уставать глаза, и Бронсону очень хотелось бросить все к чертовой матери.
— Господи, выпить бы чего-нибудь, — пробормотал он, откидываясь на спинку стула, и до хруста в суставах потянулся. — Честно, Анджела, не представляю, как ты это выдерживаешь? Неужели тебе еще не надоело?
Анджела глянула на него и усмехнулась:
— Вот точно так же я провожу каждый день. Мне вовсе не надоело. Наоборот, я очарована. И в особенности этой дощечкой.
— Что? — переспросил Бронсон и через силу снова воззрился на экран ноутбука.
На нем была выведена фотография глиняной дощечки, которая казалась абсолютна идентичной подобранной Маргарет О'Коннор на суке. Однако в сопутствующей надписи про эту дощечку говорилось, что она была украдена вместе с большим числом других древностей из запасников Каирского музея. И с тех пор никаких ее следов обнаружить не удалось. Фотография была сделана сразу же после того, как музей приобрел дощечку — обычная процедура для вновь поступающих предметов. Однако никаких попыток перевести имевшуюся на реликвии надпись — опять же сделанную на арамейском — ни тогда, ни после не предпринималось.
— Интересно, не эту ли самую дощечку Маргарет О'Коннор обнаружила на суке, — пробормотал Бронсон, потер глаза руками и выпрямился. — Если она в самом деле была украдена, тогда вполне понятно, почему ее владелец, кто бы он ни был, так стремился заполучить дощечку назад.
— Погоди-ка, — прервала его размышления Анджела. Она выбрала один из снимков с диска, который записала для Бронсона Кирсти Филипс, и разместила его на экране рядом с фотографией похищенного из музея экспоната.
— Это другая дощечка, — заявил Бронсон. — Я, как ты сама догадываешься, не понимаю по-арамейски, но даже для меня очевидно, что верхние строчки на двух дощечках имеют различную длину.
Анджела согласно кивнула:
— Верно. И я сейчас заметила еще одну интересную деталь. Я думаю, что всего таких дощечек четыре штуки.
— И как ты пришла к такому выводу?
— Смотри. — И Анджела показала на правый снимок. — Видишь эту короткую диагональную линию в самом углу?
Бронсон молча кивнул головой:
— А теперь посмотри на вторую фотографию. И на этой дощечке в углу имеется подобная линия. — Несколькими щелчками по тачпаду она вернула на экран изображение дощечки из парижского музея. — И на этой тоже, вот здесь.
Анджела оторвала взгляд от ноутбука и с выражением триумфа на лице посмотрела на Бронсона.
— Я по-прежнему ни черта не соображаю, что все это может означать, но, пожалуй, теперь я могу сказать тебе, как были сделаны эти дощечки. Так вот, некто начертил небольшой диагональный крест в центре прямоугольного куска глины. Затем его разрезали на четыре части и каждую из них обожгли. Таким образом, мы с тобой увидели уже три из четырех четвертинок. Соответственно, линия в углу каждой дощечки является составной частью того первоначального креста.
— А раз так, — воскликнул Бронсон, — мы сможем расположить дощечки в нужном порядке, чтобы получился крест, и тогда прочитать надпись целиком.
На то, чтобы раздобыть сведения об Анджеле Льюис, у Талабани ушло меньше времени, чем он предполагал. Начал он с того, что позвонил в отель, где проживали англичане, и пообщался с администратором. Тот сообщил полицейскому, что лично стоял за стойкой и когда Бронсон бронировал комнату, и когда Анджела Льюис заполняла необходимые бумаги по прибытии накануне вечером.
— Это его бывшая жена. — Объяснил администратор, — и работает она, кажется, в Лондоне, в музее.
— В котором? — спросил Талабани.
— Не знаю. Просто, как раз когда она регистрировалась, она разговаривала с мистером Бронсоном о своей работе и упомянула музей. А это важно?
— Нет-нет, на самом деле ничего важного. Спасибо вам за помощь, — быстро проговорил Талабани и повесил трубку.
Он повернулся к компьютеру, открыл поисковую систему «Гугл» и нашел на сайте путеводителя по Великобритании «Britain Express» список музеев Лондона. Одно только количество музеев в британской столице удивило Талабани и привело в некоторое уныние, однако он распечатал весь список и начал методичный поиск с самого начала. Исключив небольшие и узкоспециализированные музеи, он стал по очереди звонить во все остальные прямо по списку и спрашивать Анджелу Льюис.
С седьмой попытки он попал на коммутатор Британского музея. Не прошло и двух минут, как Талабани уже знал не только то, что Анджела Льюис является сотрудницей музея, но и в каком отделе она работает, а также, что в данный момент она находится в отпуске.
А еще через пять минут эта же информация стала известна и человеку со спокойным, неторопливым голосом.
Через час с небольшим после того, как Тони Бэверсток появился на работе, в его кабинете раздался телефонный звонок. Звонивший торопился известить музейных работников о найденной им керамике со следами, как он считал, старинной надписи.
Подобные звонки часто раздавались в музее, и почти в ста процентах случаев «сенсационная находка» оказывалась на деле пустышкой. Бэверсток сразу же вспомнил пожилую леди из Кента, которая не поленилась притащить в музей для изучения мнимую реликвию. «Реликвия» представляла собой несимпатичные на вид остатки маленькой фарфоровой чашки, которые почтенная дама откопала в своем саду. На сохранившейся части можно было прочитать обрывки надписи: «1066» и «тва при Гастин», сделанной подобием готического шрифта.
Старушка была искренне убеждена, что нашла предмет, представляющий невероятную ценность для всего государства, — реликвию, имеющую чуть ли не тысячелетний возраст и являющуюся живым напоминанием об одном из наиболее значительных событий в бурной истории Англии. Когда же Бэверсток заявил, что все это ерунда, яйца выеденного не стоящая, дама категорически отказалась ему верить. И только лишь когда он перевернул разбитую чашку, счистил с донышка грязь и показал старушке другую, уже полную надпись, только тогда удалось убедить ее, что она заблуждалась. Надпись эта, совсем маленькими буковками, гласила: «Можно мыть в посудомоечной машине».
— Это не ко мне, — коротко ответил Бэверсток, когда девушка на коммутаторе объяснила ему, что, судя по всему, обнаружил звонивший. — Обратитесь к Анджеле Льюис.