Книга Сын льва - Андрей Астахов

Вислав сказал это таким тоном, что Леодану сразу стало легче, и он с благодарностью посмотрел на вора. А Вислав думал о другом. Очень скоро Леодану не придется сокрушаться по поводу их убогого меню – даже такой пищи не будет. Сегодня они не поймали ни одной крысы. Скорее всего, все четвероногие попутчицы уже просто-напросто съедены. С тех пор, как пять дней назад небольшая акула оборвала их снасть и унесла крючок, рыбу ловить нечем. Вислав примерно представлял себе, что начнется, когда призрак голодной смерти окончательно поселится на их корабле. Трое каторжников уже подолгу о чем-то шепчутся в трюме. Да и непонятно, как поведет себя Каста.

– Куда ты? – спросил встревоженно Леодан.

– Пойду побеседую с нашей капитаншей.

– Я с тобой.

– Не стоит, парень. Побудь здесь, я скоро.

Каста стояла на носу судна. Она услышала шаги Вислава, но даже не обернулась.

– У нас нет еды, – сказал вор. – Еще три-четыре дня мы протянем. Дальше не знаю.

– Почему ты мне говоришь об этом?

– Потому что ты вроде как капитан. Хотелось узнать, что ты думаешь.

– Я думаю о том, что голодна. А ты?

– Я боюсь, что когда голод возьмет нас за горло, мы станем вести себя, как дикие звери.

– Звери? – Каста усмехнулась. – Звери не едят себе подобных.

– Значит, ты поняла?

– Твои мысли написаны на твоем лице. Ты беспокоишься об этом мальчишке, Леодане, не так ли?

– Он единственный на этом судне, кто не может постоять за себя.

– Так пусть умирает, – равнодушно сказала Каста. – Мне безразлично, что с ним будет.

– Ты очень добра.

– Да уж какая есть.

Некоторое время они молчали. Каста думала о том, есть ли край у океана, по которому их носит уже вторую неделю. Вислав думал о том, что порой женщины бывают безжалостнее мужчин.

– Ты что, влюблен в этого парня? – вдруг спросила Каста.

– Я? – Вислав не ожидал такого вопроса. – С чего ты взяла?

– Ты почти все время проводишь с ним.

– Скорее это он тянется ко мне. И мне его жаль.

– А мне нет. По возрасту он, похоже, мне ровня, но всю свою жизнь прожил, как изнеженная комнатная собачка. Как сраный дарнатский мопс, которого по три раза на дню кормят, чешут, купают, водят к сукам и радуются, когда он лижет руки и тявкает на чужаков. Этот малый спал на пуху, ел на серебре, ни разу ничего путного не сделал. Посмотри на его руки – это руки бездельника. Руки дорогой потаскухи. В нем нет ничего мужского. Любимчик судьбы, одно слово. Не люблю таких.

– Кто тебя обидел, Каста?

– Все. – Девушка посмотрела на Вислава, ее зеленоватые глаза потемнели, стали холодными и жестокими. – Всю свою жизнь я отражаю удары, которые сыплются на меня отовсюду. Моя душа и мое сердце покрыты рубцами, которых ты не можешь видеть, но они болят – и болят сильно. Поэтому я ненавижу тех, кому боги дают все. Тех, кого никогда не били, не предавали, не продавали как скотину, над кем не глумились. Тех, у кого есть счастливые семьи, у кого живы и здоровы родители, мужья, дети. Тех, кто ни разу не проливал кровь, защищая свою жизнь. Тех, у кого напомаженные волосы, кожа без единого шрама, ухоженные руки, ни разу не замаранные человеческой кровью. Всю свою жизнь я только теряю. Я выдираю жалкие клочки счастья из пасти Судьбы, оплачивая каждый из них своими кровью, потом, слезами, позором – и все равно приходит день, когда Судьба снова забирает у меня все, что я отвоевала.

– Я понимаю тебя и сочувствую тебе.

– Не смей меня жалеть! И уходи. Не хочу разговаривать с тобой. Ступай к Леодану. А то он расплачется или описается со страху.

– Ты ревнуешь меня к нему?

– Ревную? – Каста засмеялась. – Да ты, похоже, о себе очень высокого мнения, дружок. Мне наплевать на тебя и на твоего никчемного дорийского педика. Все, чего я хочу, так это поскорее увидеть землю. Или умереть. Ненавижу неизвестность.

– Как скажешь, капитан. – Вислав скрыл досаду и раздражение: его покоробили не столько слова Касты, сколько то выражение лица, с которым девушка их произнесла. – Похоже, с Леоданом я быстрее найду общий язык.

– Что она тебе сказала? – спросил Леодан, когда Вислав вернулся на мидель.

– Сказала, чтобы я все время был рядом с тобой и охранял тебя, – ответил Вислав, растянувшись во весь рост на нагретых солнцем досках палубы.

Взгляд Леодана потеплел. Миг спустя юноша коснулся руки вора и прижал пальцы к своим губам. Вислава позабавило такое выражение чувств, но он ничего не сказал. Потом вспомнил Касту и глухо выругался.

– Что ты сказал? – осведомился Леодан.

– Ничего. Подумал о своем.

– Пойду, принесу тебе воды, – сказал юноша и направился к пристройке.

«Вот ты и стал опекуном, старина, – сказал сам себе Вислав, глядя в синее безоблачное небо. – Идиотство какое-то. Свалился тебе на голову этот прекраснодушный задохлик! Уж лучше бы Каста ко мне так тянулась… Что ни говори, а хороша девка! Правда, злая, как тысяча демонов, но такие стервы мне всегда нравились. И красивая просто на загляденье. Какие глаза, какая фигурка, какие волосы! Клянусь Цвиром, я бы с ней переспал. Было бы что вспомнить в час смерти и потом рассказать Перевозчику в царстве теней. Странно, что я еще могу думать о женских прелестях, а не о куске хлеба с ветчиной. Проклятие, как хочется жрать!»

На него упала тень. Вислав открыл один глаз – над ним стоял Леодан с наполненным водой глиняным черепком в руках.

– И почему, парень, ты не умеешь превращать старые доски в колбасы? – сказал Вислав.

– Превращать доски в колбасу? – переспросил Леодан. – Ты, наверное, шутишь.

– Нисколько, – произнес Вислав и жадно выпил воду.

* * *

Виславу снилось, что он непонятным образом перенесся из Дарната в Ниранус и сидит за столом в таверне «Луна и кубок». Стол уставлен едой: тут и печеные свиные ребрышки, и рагу из оленины с грибами, куркумой, сладким перцем и терновыми ягодами, и жаренные на вертеле цыплята, и желтые, как слитки золота, бруски ворхэмского сыра, и чудесные маринованные огурчики в большой миске, и свежеиспеченный с коричневой ноздреватой корочкой хлеб. За столом сидят еще трое незнакомых ему типов, и один из них предлагает Виславу сыграть в кости – мол, кто выиграет, тот и съедает все это великолепие. А кто проиграл, тот только смотрит.

Виславу непонятно, что это за блажь – играть на еду. Понятно, когда фартовые люди играют на наличные; в такой игре ему всегда везло. Оттого-то и прозвали его в Ниранусе в свое время Виславом Везучим. А на еду ему играть еще никогда не приходилось. Но выбора нет – ему страшно хочется есть, и добыть еды по-другому никак не получится. Он смотрит на типов, затеявших эту непонятную игру, и замечает, что у них вроде как и лиц нет. Только чернота внутри капюшонов, которые они так и не сбросили, войдя в таверну.