Книга Английская тайна - Андрей Остальский

Сашок смотрел на Анастасию во все глаза и поражался: как она невозмутима после таких приключений, как замечательно свежо она выглядит, как сияют ее бархатные очи. Трудно поверить, что она только что совершила утомительное и опасное путешествие, возможно, потребовавшее вдобавок бессонной ночи. Сашок задумался: а может, верить не обязательно? Не логичнее ли предположить, что все это — очередной дурацкий розыгрыш Беника! Сначала тот подсунул Сашку чужой портфель, неотличимый от его собственного. А теперь вот — чужую женщину, похожую на жену Сашка, как однояйцовый близнец. И опять морочит ему голову загадками. Нет уж, довольно!

— Винограду не хотите? — прервала размышления Сашка Анастасия.

— Винограду?! — Сашок так заорал, что Анастасия невольно отдернула целлофановый пакет с гроздью сочных темно-красных ягод.

— Что, что случилось? Вам что, религия не позволяет?

— Почему — религия? — в свою очередь удивился Сашок.

— Ну не знаю… Одним свинину нельзя есть, другим говядину, третьим рыбу без чешуи… Может, ваша церковь вам виноград запрещает, откуда я знаю. Вы так закричали…

— Нет, просто я не ожидал… ведь именно виноград…

— Что виноград?

— Да нет, ничего. Просто я… Неважно, ерунда, не имеет значения, — сконфузился Сашок. — Вообще-то я православный, но в церковь не хожу…

— Напрасно.

— Почему это напрасно?

— Ну, надо же все-таки на всякий случай…

— На какой случай?

— Не притворяйся, что не понимаешь!

Кажется, Настя немного рассердилась, причем сталь сразу вылезла на поверхность, наполнила ее глаза, обострила черты лица — так, что даже сходство с Анной-Марией вдруг куда-то улетучилось: перед Сашком сидела совсем другая женщина.

«С такой лучше не ссориться», — сказал рассудительно его внутренний голос. «Больно ты мудрый», — огрызнулся Сашок, а вслух заявил:

— Англичане — я имею в виду настоящих туземцев — никогда не будут на такие темы, вроде существования бога, говорить с малознакомыми людьми.

— Но ты же не англичанин?

— Да нет, конечно. Англичанином стать невозможно. Надо здесь вырасти — в настоящей местной семье, впитать в себя с детства что-то такое.

— Что именно? — Анастасия явно уже успокоилась, заинтересовалась разговором и снова стала жутко похожа на Аню-Машу.

— Знаешь, говорят: тот не англичанин, кто не умеет сказать «Неужели?» — «Really?» — с семнадцатью разными интонациями.

— Неужели? Really? — сказала Настя и опять заразительно рассмеялась.

Сашок тоже засмеялся.

— У тебя… У вас…

— Что у меня, у нас?

— У вас… Восемнадцатая интонация.

Насмеявшись вдоволь, Анастасия сказала:

— Ты еще скажи, что тебе вся эта маета нравится.

— Знаешь… Иногда кажется: что-то в этом есть. Стоицизм этот, справедливые правила игры. Красиво по-своему. А иногда — раздражает, нет сил. Думаешь: ведь все это — та же гордыня, только навыворот…

— А я слышала, что они, англичане твои, страшные националисты… разве нет?

— И да, и нет… Как всегда, все сложно… Конечно, есть такое выражение «Воги начинаются в Кале…» Ну, или в Фолкстоне…

— Вог? Это журнал такой шикарный? Американский, кажется…

— Звучит похоже, но первая буква по-английски— дабл-ю, сжимаем губы дудочкой… Wog…

Анастасия ужасно смешно попыталась воспроизвести дудочкин звук…

— Ну вы же wow можете сказать?

— Ну, wow, это другое дело…

— Да нет, не другое… Итак, сожмите губы… да, вот и отлично, все получилось… — Так вот «wogs» — это пренебрежительное название чужеземцев со смуглой кожей… Индийцы англичан звали «limey» — бледно-зеленые, как лаймы, лимончики горькие такие… А те в ответ индийцев — «вогами»…

Но в Англии не все так просто — либералы консерваторов обвиняли в расизме, говорили, ну да, у вас «воги» начинаются в Кале… на Ла-Манше, короче говоря… значит, для вас все остальные европейцы — тоже «воги»…

— Черножопые то есть, — сказала Анастасия.

Сашок этого слова очень не любил, поэтому поморщился… помолчал, решил никак специально не реагировать, сделал вид, что не расслышал… Помолчав, сказал:

— Знаете, какая разница между французами и англичанами? И те и другие считают себя лучше всех. Но если французы презирают остальное человечество, то у англичан — ксенолипия.

— Это еще что такое? В жизни такого слова не слыхала.

— Это значит, что они не ксенофобы, они — ксенолипы. Жалеют нас, бедненьких, — всех, кому не повезло родиться британцами.

— Ну, меня, например, жалеть не надо, — решительно заявила Настя.

— Вас — точно нет, — вежливо согласился Сашок.

Немного помолчали. Анастасия смотрела в окно и, видимо, впитывала услышанное, а потом спросила:

— А чего это англичане твои, если они такие стоики, бесятся на островах всяких там греческих и испанских? У нас про это пишут иногда. И по ящику недавно показывали, как они надираются в стельку да голыми скачут.

— Да, прорывает их. Тут, в Великой Британии, надо держать себя в руках, делать вид, что все человеческое чуждо, а там, за границей, это вроде как не считается.

— Все-таки лицемерие какое-то, — фыркнула Анастасия.

Сашок хотел было возразить, но тут они оба одновременно заметили человека, энергично кивавшего с дальнего сиденья. Тот явно старался изо всех сил привлечь их внимание, улыбался, подмигивал, показывал большой палец. И теперь, убедившись, что Сашок заметил его, обрадовался, замахал руками, закричал: «Ю олл райт, мэйт?»

— Это еще что за урод? — встревожилась Анастасия.

— Это Гарри.

— Знакомый?

— Да нет, он… В общем-то, он живет в нашем городе, не знаю точно где… Детишки у него славные… Мальчик и девочка. Кажется, он домушник.

— Кто?

— Грабитель. Дома чистит. Ну, то есть официально он числится безработным.

— Откуда же это известно, что он грабитель?

— Слухом земля полнится… Городок-то небольшой… Все друг о друге все знают. Его все время арестовывают, обыски устраивают, но ничего доказать никогда не могут. Ловок больно. Мои родичи считают, что это он нас четыре раза обчищал.

— Да ты что! Ну и нравы у вас тут! А чего он тогда кивает так дружелюбно? Прямо друг семьи, можно подумать!

— Ну, наверно, он себя чем-то в этом духе и считает. Привязался, за столько-то лет.

— Бред какой-то. Слушай, а нельзя подкараулить его как-нибудь и башку проломить?

— Нет, лучше не связываться. Судьи тут строги к превышению самообороны. Это наказывается очень жестоко.