Книга Разбудить любовь - Саманта Сноу

Элис энергично замотала головой.

— Нет-нет! Мне не нужен этот дом! Я не могу… Нет!

Миссис Ферроу усмехнулась:

— Ну, по этому вопросу не ко мне, это к нотариусу. У него и документы на дом, и завещание, и ключи.

Сердце Элис бещено колотилось. Нежданное наследство совсем ее не радовало. Наоборот, пугало.

— Но я тебе так скажу. — Миссис Ферроу опять погладила Элис по руке. — Не следует тебе просто отказываться от дома. Он крепкий, хороший. Не хочешь в нем жить, так продай. Покупатели на него найдутся.

— Я подумаю, — кивнула Элис.

В гостиницу Элис вернулась затемно. Она достала из сумочки письмо и положила на стол. Как заводная, несколько раз обошла вокруг стола. Потом резко отодвинула стул, села на него и, подперев ладонью щеку, долго смотрела на письмо.

— Нет, так нельзя, — наконец сказала она себе. — Если я нашла силы приехать сюда, то должна дойти до конца.

Каким он будет, этот конец, Элис и сама не знала. Но отступать, вновь прятать голову в песок, как страус, она не собиралась.

Элис взяла конверт, быстро, чтобы не передумать, вскрыла и вытащила листок бумаги, исписанный неровными буквами.

«Дорогая дочь Элис!

Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня уже нет в живых. Только моя смерть могла заставить тебя вскрыть его.

Как же это глупо! Встретиться с тобой только после своей смерти. Но лучше сейчас, чем никогда.

Когда каждый твой день только очередной шаг к смерти, совершенно по-другому начинаешь смотреть на прожитую жизнь, оценивать ее, искать ошибки.

Хотя о чем я? Мне и искать их не нужно. Главная ошибка моей жизни в том, что я не сумел сберечь семью, не смог удержать тебя около себя.

Я был плохим отцом. Сейчас я это понимаю. И не могу простить себя за это. И знаю, что и ты не можешь простить меня. Я слишком много горя принес тебе.

Уходить из жизни непрощенным страшно. Никто не знает, что ждет нас за последней чертой, как нас встретят за ней, что с нас спросят.

Мне осталось недолго ждать, скоро я это узнаю.

Элис, начиная письмо, я многое хотел тебе сказать. А сейчас все слова и уверения кажутся пустыми и лишними. Ведь они не смогут объяснить даже малую часть того, что творится в моей душе.

Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы у тебя в жизни все было по-другому, не так, как у меня. Мечтаю, чтобы ты встретила хорошего человека, который мог бы дать тебе то тепло, которое не дал я.

Поверь мне, Элис, самое главное в жизни — это любовь. Без нее жизнь превращается в ничто, в пустоту, в черную яму. Мы почему-то в минуты счастья не задумываемся, что любовь так хрупка.

Я жил только тогда, когда была жива моя жена. Умерла она — умер я. Умер по своей вине, потому что не поверил, что любовь к тебе могла наполнить мою жизнь смыслом. Я не впустил тебя в нее. За это сейчас и расплачиваюсь.

Я не вправе просить у тебя прощения, я его не заслужил.

Просто прошу, не вспоминай обо мне совсем уж плохо. Я люблю тебя. Пусть неправильно, неуклюже, но люблю. Я просыпаюсь с мыслью о тебе, с нею же и засыпаю. И молю небеса только о том, чтобы твоя жизнь была лучше моей.

Я всегда хотел тебе добра. Но не знал, как его тебе дать. За это и несу наказание. Будь счастлива, Элис!

Твой отец».

Последние слова Элис прочитала с трудом, глаза ее наполнились слезами.

Она аккуратно сложила письмо и спрятала его в конверт.

Твой отец… Впервые за долгие годы Элис подумала об этом человеке не с ненавистью, а с жалостью.

К совершившему зло всегда придет расплата. К кому-то раньше, к кому-то позже. Но для каждого когда-то наступит время, когда ему придется ответить за то, что он совершил.

Такого, что испытал тот, который волей судьбы был ее отцом, не пожелаешь никому. Умирать в муках, в одиночестве — это ли не самое страшное наказание в жизни. И он его получил. Он свой грех отработал сполна.

Он ушел, и Элис обязана отпустить его. Ему хватило страданий и без ее ненависти.

Завтра она сходит на кладбище. Она помнит, где оно находится. Сколько раз бегала на могилу матери, когда жила в Спрингсе, сколько слез выплакала на ее могиле, жалуясь на свою тяжелую жизнь.

Миссис Ферроу сказала, что его похоронили рядом с женой. Наконец-то они соединились навеки, и нашли успокоение рядом друг с другом.

— Ну что, значит, уезжаешь? — Миссис Ферроу расставляла на столе чайные чашки.

— Уезжаю, — вздохнула Элис, усаживаясь за стол. — Отпуск заканчивается, через пару дней на работу. Зашла попрощаться.

— А я так надеялась, что останешься у нас. Дом-то пустой стоит. А это плохо. В доме нужно жить, иначе он гибнет.

— Скоро в нем кто-нибудь поселится, — улыбнулась Элис. — Во всяком случае, я надеюсь.

Из-за дома Элис и задержалась в Спрингсе. Вначале в ее планах было провести в городе своего детства всего лишь пару дней. Навестить миссис Ферроу, сходить на кладбище. Но ее планы были разбиты сообщением миссис Ферроу о наследстве.

Сначала Элис даже не хотела им заниматься, но, подумав, решила завершить все дела в Спрингсе, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Период ее жизни, связанный с Спрингсом, закончился. Прошлое ушло, впереди ее ждало будущее. Счастливое и удачное. Элис уже знала, каким оно будет.

— И не жалко продавать такой хороший дом? — Миссис Ферроу разлила чай и подвинула чашку к Элис.

— Не жалко, — покачала головой Элис.

Разве могла она жалеть то, что и не принадлежало ей? Даже получив на него права, она не считала этот дом своим. Слишком страшные воспоминания с ним связаны. И этим воспоминаниям нет места в будущей жизни Элис. Пусть все останется в прошлом.

— Ты даже не зашла в него, — печально проговорила миссис Ферроу.

— Я не смогла. — Голос Элис дрогнул.

Миссис Ферроу внимательно посмотрела на нее и ничего не сказала. Она была мудрой женщиной и понимала чувства Элис. Она помнила Элис маленькой девочкой, помнила, что пришлось пережить малышке в этом доме, и радовалась, что серая, забитая мышка, боящаяся поднять взгляд на окружающих и вздрагивающая от малейшего шума, превратилась в красивую, успешную женщину. Может, и правильно поступила Элис, сбежав из Спрингса.

Миссис Ферроу и Элис тепло простились, расцеловались на прощание. Обе знали, что больше никогда не увидятся.

15

Элис не была дома без малого две недели, а ей казалось, что целую вечность.