Книга Хитники - Михаил Бабкин

– Люди мы хоть и некручинные, но добропорядочные, честь и понимание имеем. Обещаю, что каких-либо хлопот вам, госпожа, не доставим. В случае чего я лично предприму необходимые меры, уж поверьте.

– Тогда садитесь, – нетерпеливо приказала Лина, – не будем зря терять время. Значит, вас интересует императорский дворец? Хорошо, направимся туда. – Бабай, гном и парень влезли в карету, удобно устроились на мягких сиденьях.

– Поехали! – звонко выкрикнула лошадка и сорвалась с места, быстро набирая скорость. Вырулив на выездной путь, Лина продолжила в начатом темпе: деревья по обе стороны дороги уносились назад, встречный ветер обдувал буйные пассажирские головы; стало заметно прохладнее.

– Эх, залётная, – вмиг позабыв о строгих наставлениях, радостно заорал гном, – эх, быстроногая! Давай-давай, родимая! – Глеб, подавшись к уху Модеста, шёпотом поинтересовался у бабая:

– Слушай, а почему ты к лошади, пусть и волшебной, с таким уважением и почётом? Может, чего особое про неё знаешь?

– Очки надень, – вполголоса посоветовал тот, успокаивая разгулявшегося Федула. – Сам поймёшь. – Глеб и надел.

Железная лошадка, мчащаяся по дороге галопом, никуда не исчезла, но стала вдруг полупрозрачной, нематериальной. Вместе с тем на её месте появилась молодая статная женщина, тоже полупрозрачная и эфемерная: обе они – и кобылка, и призрак – составляли единое целое, будто слитые воедино. Бегущая дама оказалась одета в бордовое, переливающееся золотистыми искрами бальное платье, из-под которого часто выныривали бордовые же туфельки на высоких каблуках-шпильках. Чёрные волосы женщины были собраны в высокую замысловатую причёску с воткнутым в неё серебряным гребнем; гребень ярко сверкал россыпью мелких бриллиантов. Разумеется, бежать в подобной экипировке было немыслимо и невозможно, но, судя по всему, эта мелочь призрачную даму не беспокоила. Одно слово – магия!

– Только виду не подавай, – тихо произнёс бабай на ухо Глебу. – И Федулу не говори, он у нас излишне впечатлительный, переживать начнёт. – Парень кивнул, нехотя снял очки, спрятал их в карман и волей-неволей призадумался: а сколько же на самом деле существует тех невидимых волшебных уровней? Первый, получается, ему открыл Хитник, когда дал возможность увидеть недоступное для обычного человеческого глаза. Второй, а то и третий ему открыли упыриные очки… Но ведь наверняка существуют и иные, более глубокие уровни! На которых, вполне возможно, запрятаны страшные колдовские секреты и невероятно жуткие сущности, при виде которых у нормального обычника или кровь застынет в жилах, или сердце разорвётся от испуга. Тут Глеб внезапно понял, что ему вовсе не хочется и далее вникать в таинственное устройство колдовского мироздания – пускай этими опасными делами Хитник занимается, у него и опыта, и сноровки куда больше. А ему, Глебу, лучше видеть то, что видится, и не пытаться копнуть поглубже: здоровее и целее будет.

– Меня одно крепко беспокоит, – ещё раз наклонившись к уху Глеба, с тревогой прошептал Модест. – Ежели в нашу повозку впряжена лихо заколдованная красотка – как я понимаю, наказанная придворная фея Мелина – то кто же тогда владелец этой кареты? Ох не по чину, друже, мы катаемся, ох не по чину, – бабай откинулся на спинку сиденья и погрузился в скорбные размышления. Глеб в ответ лишь пожал плечами: собственно, а чего переживать-то? Ну и пусть не по чину, какая им разница. Главное, что они едут, и притом быстро, с ветерком! А уж чья это карета, кому принадлежит, дело десятое… Авось не хватятся до полуночи.

Дорога вынырнула из рощи, влилась в широкую скоростную трассу: механическая лошадка, почти не снижая скорости, повернула направо и сходу вписалась в транспортный поток, втиснулась между несколькими автомобилями. Позади раздались возмущённые сигнальные гудки, которые, впрочем, сразу умолкли; Глеб оглянулся – машины плавно снижали ход, намеренно создавая дистанцию между собой и белой каретой. А те, что ехали перед колдовской лошадкой, наоборот – наддавали газу, уходя в отрыв. Через малый промежуток времени ландо с впряжённой в него зачарованной кобылкой мчалось в просторном дорожном «окне», не снижая, но и не повышая скорости.

Вскоре роща по правой стороне трассы – и ряд унылых промышленных зданий по левой – закончилась: карета приближалась к населённой части столицы великой империи. Первые высотные дома, похожие на гигантские костяшки домино, поражали высотой и блеском зеркальных стен, а более ничего примечательного в них не было, Глеб и покруче здания по телевизору видел. Хотя бы в той же буржуйской Америке или дивных Арабских Эмиратах – вот уж где чудеса архитектурной фантазии и смекалки!

Трасса, постепенно сужаясь, терялась в тени небоскрёбов, уходила в глубь города – ответвляясь многочисленными проспектами, улицами и бульварами; парень от души понадеялся, что ближе к центру город всё же приобретёт особый, самобытный вид. А не будет выглядеть как все мегаполисы: стандартно, обезличенно и скучно.

Надеялся Глеб не зря. Пусть не сразу, не в один миг, но уныло-помпезный новострой исчез, сменившись домами хоть и пониже, но зато куда как интереснее! Мрачные готические замки – с непременными остроконечными крышами, вымпелами и мордастыми горгульями водосточных труб – зачастую соседствовали с восточными дворцами, украшенными по фасаду многоцветной керамической плиткой. Что, в общем-то, смотрелось довольно странно, но ни Глеба, ни его друзей не обескураживало.

Иногда на улицах встречались и вовсе неуместные в черте города двух-трёхэтажные дачные коттеджи, утопающие в зелени садов. Модест провожал их задумчивым взглядом, изредка комментируя увиденное: мол, не в этажах радость, лучше бы подсобное хозяйство развивали, глупо при эдаком-то раскладе да без уликов, курочек и дойной коровки… Похоже, вариант сельской жизни в городских условиях нравился бабаю чрезвычайно.

Глеб и Федул молча глазели по сторонам, на время совершенно позабыв, куда и с какой целью они прибыли, и на каком особом виде транспорта едут. Но им вскоре напомнили.

Разумеется, движение на улицах Наймати регулировалось – где автоматическими светофорами с привычной цветовой индикацией, а где полицейскими в серых летних мундирах, белой портупее и с интернационально-полосатым жезлом в руке. На первом же перекрёстке без светофора мундирный регулировщик, едва завидев приближающуюся к нему белую карету, немедленно перекрыл движение по поперечной полосе и застыл по стойке «смирно», отдавая честь седокам. Федул взвыл от радости и хотел было, встав в полный рост на сиденье, ответно помахать ручкой, но не успел – лошадка промчалась мимо вытянувшегося во фрунт полицейского, не обратив на него внимания. Словно так и должно было быть.

– Хорошо, брателлы, катаемся, – восторженно сказал гном, усаживаясь на место. – Везде тебе почёт и уважение, опять же сплошная «зелёная» улица с преимуществом движения. Прям какой-то правительственный членовоз, а не экскурсионная таратайка! Для полного кайфа только синей мигалки с сиреной не хватает… Хотя, если надо, то вместо сирены и я могу, у меня получится, я проверял.

– То-то и оно, – бабай дружески похлопал Федула по плечу, – на этот раз ты угадал. Прямо в точку попал!