Книга Вдовы по четвергам - Клаудиа Пиньейро

— Думаю, это своевременное решение, я бы сам так поступил на вашем месте.

И в тот же день он принялся улаживать разные вопросы, связанные с его увольнением, с адвокатами, которые ждали его звонка.

Прощальной вечеринки не было. Тано не захотел. Кроме того, он еще пару месяцев будет работать на фирму в качестве внештатного консультанта. Сможет пользоваться корпоративным телефоном, закажет новые визитные карточки, где вместо «генеральный директор» будет указано «консультант» или еще что-то, как ему больше понравится, будет давать небольшие поручения той, что раньше была его секретаршей, и сможет работать в офисе на part-time.[30]Не в своем офисе, а в другом, поменьше, но вполне достойном, «чтобы сотрудники не получали указаний из двух источников», как ему объяснили. Сидя там, он заодно займется и поиском нового места для себя в этом секторе. Что тоже было предметом переговоров.

— Легче найти работу, когда у тебя есть работа, — сказал ему адвокат.

Тано знал, что так оно и есть, так было всегда. Он сам, когда подбирал себе сотрудников, не доверял тем, кто сидел без работы, потому что подозревал: настоящие причины их увольнения далеки от официальной версии. Его отец, иммигрант, сумевший стать владельцем достаточно крупного металлургического завода, всегда говорил:

— Устроиться не могут только те, кто не хочет или не способен работать.

А у Тано были способности, он серьезно учился, и ему нравилась его работа. Он был промышленным инженером. Отец в первый и единственный раз прослезился при сыне, когда тому вручали диплом. И вот сегодня он впервые в жизни остался без работы и еще не нашел другой. И впервые в жизни ему хотелось заплакать. Ему! Но он не заплакал.

Выехал на своем лендровере с парковки и двинулся вниз по склону, как делал это последние восемь лет. На выезде со стоянки с ним поздоровался сторож.

— Доброго вечера, инженер Скалья!

То же вежливое приветствие, что и всегда. Но Тано оно показалось не таким, как прежде. Наверное, что-то проскочило во взгляде сторожа. Или в голосе. А может, тот всего лишь случайно вздохнул. Тано так и не понял. Просто почувствовал: что-то изменилось. Ведь теперь у сторожа есть то, чего нет у него, у Тано. И они оба это знают.

Как обычно по вечерам, он проехал по улицам Лугонеса, Генерала Паса, выехал на Панамериканское шоссе и вскоре ощутил что-то новое в воздухе. Он прокрутил весь ФМ-диапазон, но ни одна мелодия его не привлекла. Переключился на АМ-диапазон. «Президент выразил свою озабоченность в связи с наводнениями в Сантьяго-дель-Эстеро и в Катамарке». Тано снова поменял волну и переключился на выступление какого-то аналитика, говорившего о грядущих выборах губернатора Буэнос-Айреса. Он вспомнил, что до голосования осталось всего два-три дня, и хотя он уже несколько лет жил в Лос-Альтосе, голосовать по-прежнему ездил в Кабальито. Потом прослушал обращение бывшего министра экономики, который теперь баллотировался в губернаторы. Тано подумал, что проголосовал бы за него. Он считал, что иностранные инвесторы тому доверяют, и Тано это давало надежду — а вдруг его компания, та, на которую он работал до нынешнего вечера, снова займет в стране свои прежние позиции. И даже если не принимать во внимание его фирму, важно, чтобы иностранные компании продолжали верить в страну и вкладывать в нее деньги. Он был уверен, что недолго останется без работы. Конечно, все не так просто, но у него есть много хороших знакомых, степень МВА, безупречное резюме, да и возраст вполне подходящий — сорок один год. Тано нажал на кнопку радиоприемника и снова попал на передачу о политике — теперь это было интервью со вторым кандидатом, который, согласно всем опросам, должен был проиграть выборы. Тано стал думать об этом кандидате. Он ведь и сам знает, что проиграет, но притворяется. Он представил его рядом с женой и детьми, хотя Тано и не знал, есть ли у того жена и дети, представил, как он пытается заснуть и не может, представил, как он идет голосовать, как выступает в какой-то программе, которой не удалось заполучить кандидата с большими шансами на успех и где он продолжает делать вид, будто не знает, что обречен на поражение.

Тано ничего не скажет Тересе. Незачем, ведь пока он все еще работает на свою компанию, как и раньше. А если немного подождать, то он сможет рассказать ей обо всем, когда получит новое предложение. Или даже новую работу. Тереса даже из-за пустяка начинает волноваться, думал он. На выходное пособие они смогут жить так же, как привыкли, не трогая сбережений. Детей тоже не следует в это вмешивать. К тому же Тереса не умеет держать язык за зубами. Он снова поменял радиостанцию. «Президент отметил, что ситуация в затопленных районах остается крайне тяжелой». Тогда он переключился на ФМ-диапазон в поисках любой музыки.

В ста метрах впереди он увидел главные ворота Лос-Альтоса. Опустил карточку в считывающее устройство, и шлагбаум поднялся, пропуская его машину. Он поздоровался с охранником, дежурившим на входе. И здесь, внутри, он впервые почувствовал себя спокойно. Впервые с того момента, когда услышал: I'm so sorry but… business are business.[31]

Уже наступила осень, но листья на деревьях оставались зелеными. Через несколько дней та аллея, по которой сейчас не спеша ехал его лендровер, станет красно-желтой. Он опустил стекла и отстегнул ремень безопасности, наслаждаясь каждым метром дороги, отделявшим его от дома. Вечер был теплый и ясный. Перед ужином Тано, как и всегда, совершит пробежку. И ничего не скажет Тересе. Так лучше. Он двигался по главной улице вокруг площадки для гольфа, где уже сгущались сумерки. Какие-то подростки катались на велосипедах, а служанка спорила с маленьким мальчиком, которому не хотелось крутить педали своей трехколесной машинки. По дороге ему встретилась Карла Масотта — она выходила из клуба. Густаво он тоже пока ничего говорить не будет. Вообще никому. Возможно, через несколько дней он расскажет Густаво, тот знаком со многими хедхантерами, и, наверное, стоит дать ему пару резюме. Но не сейчас. Тано уставился на зеленую траву, растущую по сторонам дороги. Он знал, что здесь ничего не изменилось. Поселок оставался таким же, каким был сегодня утром, когда он в последний раз уехал отсюда генеральным директором компании Troost S. A.

Определенно он никому ничего не должен рассказывать.

Глава 24

Осенью трава на газонах желтеет. Не высыхает, не умирает, а просто тихо отдыхает в ожидании следующего лета, когда лужайки опять зазеленеют и цикл повторится заново. Тут есть два варианта. По крайней мере в Лос-Альтосе у нас есть два варианта. Можно смотреть туда, где цвет еще сохранился. На золотистые и красные ликвидамбары, коричневые дубы, желтые гингко билоба, огненные уксусные деревья. Но это не всегда сработывает. А если взгляд постоянно упирается в выцветшую траву, что вас не устраивает или даже огорчает, значит, первого варианта недостаточно. Вторая возможность — ryegrass, лужайка на один сезон такого же неправдоподобно яркого цвета, как яблоки из холодильника или цыплята, откормленные при искусственном освещении. Но газон безупречен — не просто лужайка, а настоящий коврик.