Книга Башни земли Ад - Владимир Свержин

— Кристоф! Зачем мне восковые таблички? Что я с ними буду делать?

— Рисовать. — Детинушка поднял с земли спрятанный до начала схватки предмет.

— Кто, я? — устремив на оруженосца полный недоумения взгляд, вопросил Сергей.

— Ну, я буду рисовать.

— Монсеньор, — Лис повернулся к напарнику, — твой воспитанник кучеряво живет. Того и гляди, он начнет учить нас растирать краски, подносить палитру. Или пол-литру. Я уж не помню, что там подносят. Ну-ка, дай. — Он выхватил дощечку, залитую воском, из руки оруженосца.

— Ба! Да это же принцесса Анна! Мальчик, это ты, значит, ее портрет кинжалом выцарапывал?

— Ну да, — сокрушенно признался де Буасьер, — на стилос денег не хватило. Пришлось кинжалом.

— А что, похожа!

— Я хочу видеть портрет, — послышался рядом приятный женский голос.

— Ваше высочество. — Камдил принял дощечку из рук напарника и, мельком кинув взгляд на изображение, протянул даме.

На восковой глади, опершись локтем на перила балюстрады римской беседки, в задумчивости сидела очаровательная дама с большими печальными глазами. Впрочем, может, и не печальными. Но Камдилу показалось именно так. Ее высочество приняла табличку и начала придирчиво, с видом знатока изучать рисунок.

— Это удивительно! — после напряженного ожидания сказала она. — Всего несколько минут я сидела так в беседке в конце аллеи. Пожалуй, и зеркало не отобразило бы меня лучше. Где вы учились, юноша?

— Нигде, — отчаянно смущаясь, пролепетал де Буасьер. — Я это… Ну… Как-то сам…

— Превосходно. Мне приходилось видеть фрески древних мастеров. По чистоте и точности линий ваш набросок не уступает им. Я бы желала, чтобы вы продолжили работу, — мягко, но требовательно произнесла Анна. — Вы нарисуете мой портрет.

— Но, ваше высочество, никогда прежде… — Кристоф захлопал глазами, и щеки его приобрели оттенок вечерней зари.

— У вас, юноша, врожденный талант. Я верю, творения ваших рук послужат украшением моего замка, когда я вернусь на трон родной Венгрии.

— Есть одно препятствие, сударыня, — отвлекая принцессу от возвышенных мечтаний, поклонился Камдил. — Этот юноша — мой оруженосец, а я в ближайшие дни намерен покинуть Дижон.

— Зачем? Разве вас плохо здесь приняли? — Она перевела взгляд на скучающих в ожидании стражников и жестом отослала их. — Я слышала, что вас прислал сюда пресвитер Иоанн, могущественный повелитель многих царств, император Востока, ревнитель христианской веры и много других громких титулов. Признаться, я была удивлена.

Люди моего недоброй памяти супруга, Баязида, а тем паче воины Тамерлана, искали богатейшие земли неведомого христианского царства. Но так и не нашли. Конечно, там, на Востоке, как говорят, великое множество высоких гор, неприступных ущелий и непроходимых джунглей. Где-нибудь в этих диких местах и впрямь может существовать некое государство, которое укрылось от глаз самых зорких разведчиков. Но, согласитесь, вряд ли это большое государство и, верно, силы его незначительны. Если, послушав ваши прелестные речи, Жан пойдет войной против Тамерлана и Баязида, ему не дождаться серьезной помощи от неведомого никому владыки.

— Опаснее всего как раз то, чего не видишь и о чем не знаешь. Герцог сказал мне, что намерен развернуть свое знамя и повести войска в империю, чтобы вернуть вам престол.

— Это справедливое деяние, — принцесса кивком подтвердила слова Вальдара, — и оно требует доблести, которую уже нечасто встретишь в нашем мире.

— И в предстоящей войне Тамерлан придет вам на помощь?

— В мире нет сейчас полководца более славного, нежели амир Тамерлан. Я была тронута добротой этого могущественного воина. Узнав о моей горестной судьбе, он вызвался помочь.

— Замечательно. Я растроган не менее, чем Тимур. Как, должно быть, известно вашему высочеству, я обладаю определенной способностью предугадывать события. Если хотите, расскажу, как будет выглядеть ваш поход в империю.

Лицо принцессы стало отчего-то сумрачным.

— Сделайте любезность.

— Тамерлан сам, а вероятнее, с помощью вашего поклонника, займет карпатские перевалы и заставит императора Сигизмунда стянуть туда максимум войск, чтобы не допустить вторжения на равнину, естественно, ударив с противоположной стороны. Жан Бесстрашный без особого труда сокрушит слабые войска императора. Возможно даже, часть их перейдет на вашу сторону. Сигизмунд и впрямь не пользуется особой популярностью в своей державе. Я допускаю, что следом за этим отряды, направленные закрывать проходы в Карпатских горах, сочтут за благо сложить оружие перед венграми. Положение между молотом и наковальней не сулит им ничего хорошего. В такой ситуации лучше сдаться христианскому владыке, а не кровавому сарацину.

— Надеюсь, все так и будет, — улыбнулась Анна.

— Я почти не сомневаюсь в этом, — поклонился Камдил. — Но главное начнется позже. Тамерлан очень быстро найдет повод обвинить герцога в тайном заговоре или измене, а затем расправится с ним. А возможно, и с вами. Земли Венгрии — очень удобный плацдарм для похода на Европу. Тем более что огромные венгерские табуны позволят Тамерлану не перегонять коней из степей Туркестана или Аравии, а брать их здесь, совсем рядом. На этом ваше царствование закончится.

— Это ложь! Тамерлан — мудрый и добрый старый человек. Ничего в мире он не желает более, чем справедливости и покоя для своего народа. Разве пример императора Мануила, которому он оставил и жизнь, и свободу, и власть, — не лучшее подтверждение моих слов?

— Несомненно, лучшее. Но позвольте мне кое-что пояснить. Совсем недавно в Адриатическом море Тамерлан захватил венецианскую эскадру. Это было сделано при помощи ромейских кораблей. Венецианских капитанов пригласили на императорскую каракку под предлогом участия в празднестве, а затем пошли на абордаж. Конечно же, Мануилу это не понравилось. Но он был вынужден промолчать. А сегодня…

— Сегодня? — переспросила Анна.

— Да-да, именно сегодня. Ваш мудрый старец взял Смирну. Я не буду говорить о минаретах из отрубленных голов, так, вероятно, у Великого амира проявляется тяга к прекрасному. Я расскажу о рыцарях, которые сдались на милость императора Мануила. Он неосторожно дал слово сохранить им жизнь. Но Железный Хромец такого слова не давал. Не прошло и часа, как у каждого из рыцарей на голове очутился кожаный мешок с коброй внутри. Такая вот неприятность. Никто этих рыцарей не убивал. Их всех укусили кобры.

— Это ложь и клевета, — упрямо повторила принцесса. — Никто не может знать о том, что происходит за тысячу лье от него.

— Все случилось именно так, как я говорю. Очень скоро до вас дойдет эта весть.

— Я не желаю больше вас слушать. — Анна поджала губы. — И я желаю, чтобы этот юноша рисовал мой портрет.

Анна Венгерская развернулась, недвусмысленно давая понять, что аудиенция окончена, и направилась к замку.