Книга Бедная богатая девочка - Мелани Милберн

— Я тоже рада, что неделя закончилась, — сказала Рэйчел. — Хорошо, что на следующей неделе я улетаю домой. Если я буду продолжать так же ужинать, как в последнее время, я страшно растолстею.

Он не ответил, а лишь снова нахмурился.

— Интересно, кто же займет мое место? — спросила она.

Алессандро мрачно посмотрел на нее.

— Я про твою следующую любовницу, — сказала она. — У тебя уже есть кто-нибудь на примете?

— Конечно же нет. — Он крепче вцепился в руль.

— И как же ты выбираешь любовниц?

— А как люди выбирают друг друга? Это вопрос взаимного притяжения.

— Как бы то ни было, через месяц от этого притяжения не остается и следа, — холодно ответила она.

— Может, я пока еще не нашел ту, которая мне подходит.

Когда они вошли в вестибюль отеля, Алессандро опирался на трость, а уголки его губ побелели, будто он страдал от боли.

— С тобой точно все в порядке? — спросила Рэйчел.

— Все отлично.

— Но выглядишь ты неважно. Может, вызовем врача?

— Мне не нужен врач, — огрызнулся Алессандро. — Хватит уже надо мной трястись. Ты ведешь себя как жена, а не как любовница, — а я вовсе не за это плачу тебе деньги.

Они ехали на лифте в напряженном молчании. Когда они вошли в апартаменты, Рэйчел кинула сумку на диван и сбросила туфли.

— Я пошла в душ, — отрывисто сказала она.

— Рэйчел!

Каждый раз, когда он окликал ее по имени, она всегда останавливалась как вкопанная. Но на этот раз в его голосе была какая-то новая нотка, которую она прежде не слышала. В ее сердце затеплилась надежда — может, он молчал весь день потому, что готовился признаться ей в любви? Тогда понятно, почему он так напряжен.

Она повернулась к нему с улыбкой:

— Да?

— У меня есть для тебя подарок. — Алессандро извлек из ящика в прикроватном столике коробочку и вручил ей.

Она взяла ее дрожащей рукой.

— Что это?

— Открой.

В коробочке лежал комплект из ожерелья с бриллиантами и изумрудами и длинных сережек в том же стиле. Все это было красиво, но несколько аляповато на ее вкус, хотя наверняка стоило больших денег. Она попыталась понять, почему он выбрал для нее именно эти украшения.

— Не знаю, что и сказать… Они красивые, но…

— Если тебе не нравится, я попрошу свою секретаршу выбрать что-нибудь еще, — ответил Алессандро, поворачиваясь к зеркалу и развязывая галстук.

Рэйчел выпрямила спину, вспыхнув от гнева.

— Значит, это твоя секретарша выбирала украшения для меня?

— Конечно, — ответил он, повернувшись к ней. — Она выбирает все подарки от моего имени.

Рэйчел захлопнула коробку и протянула ему:

— Забирай. Мне это не нужно.

Он нахмурился:

— Рэйчел, этот комплект стоит намного больше, чем все прочие подарки, которые я когда-либо дарил своим любовницам.

— Думаешь, для меня это важно? Давай забирай его. Сейчас же.

Он сложил руки на груди:

— Ты можешь продать его, когда наш роман закончится. Считай, что это издержки работы.

Рэйчел захотелось ударить его, но вместо этого она швырнула подарок на кровать и отошла в другой конец комнаты.

— Убери ее с моих глаз долой.

— Не понимаю, с чего ты так завелась.

— Как ты можешь такое говорить? Я дала тебе свою любовь, не прося ничего взамен, а ты все опошлил — преподнес мне эти безвкусные побрякушки за бешеные деньги. Ты хоть понимаешь, как я чувствую себя после этого?

Алессандро взял коробочку и положил ее обратно в ящик стола.

— Все, презренные бриллианты и изумруды убраны с твоих глаз долой. Теперь ты довольна?

Она бросила на него гневный взгляд:

— Как ты мог?

— Как я мог — что?

— Ты занимался со мной любовью всю неделю, а теперь даришь мне какую-то ерунду, которую даже не потрудился выбрать сам.

— Пять лет назад я подарил тебе украшение, которое выбрал сам, а ты бросила его мне в лицо и приняла кольцо от другого мужчины, — с усмешкой ответил Алессандро. — Так к чему мне еще раз проходить через все это?

Рэйчел горько вздохнула:

— Я больше не могу оставаться здесь. Брось меня на растерзание своим адвокатам, и пусть они сожрут меня заживо, но я не выдержу больше ни недели, ни дня, ни даже часа рядом с тобой.

Его лицо окаменело.

— Если ты уйдешь сейчас, тебе придется иметь дело с последствиями.

Рэйчел сглотнула, вспомнив о Кейтлин и своих сотрудниках. Неужели он погубит ее фирму, чтобы окончательно отомстить ей за прошлое? Что ж, если так, ничего не поделаешь.

— Делай что хочешь, — ответила она, отворачиваясь, чтобы он не видел отчаяния на ее лице.

Когда Рэйчел собрала вещи и вышла из комнаты, Алессандро стоял у бара с бокалом в руке — судя по тому, как покраснели его щеки, это был не первый бокал, который он выпил за время ее короткого отсутствия.

— Я пошла, — объявила она.

— Отлично, — ответил он, осушая бокал.

— Ты не проводишь меня?

— Думаю, ты и сама знаешь, где дверь.

— Так нельзя…

— Можно. — Он снова наполнил бокал.

— Тебе хватило бы одного слова, чтобы удержать меня.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась. Все кончено, Рэйчел. Мне не стоило даже начинать — это было просто безумием с моей стороны.

— Ты даже не попрощаешься за меня с Лючией?

— Конечно. Она будет скучать по тебе. Ты ей очень понравилась.

— Мне она тоже нравилась. — Рэйчел немного подождала, но Алессандро продолжал стоять к ней спиной. — Что ж, тогда прощай. Наверное, мы больше не увидимся.

— Нет, — ответил он, снова наполняя бокал.

Когда за Рэйчел закрылась дверь, Алессандро отставил полный бокал в сторону. Ему хотелось побежать за ней и умолять остаться, но что толку? Так даже лучше. Она очень скоро вернется к своей жизни. Он не хотел, чтобы она смотрела на него с жалостью — он мог вынести что угодно, но только не это.

— Черт подери, — сказал он, роняя голову на руки.

Лишь через четыре недели ему удалось снова встать на ноги, и даже тогда он прихрамывал — врач сказал, что хромота может остаться навсегда. Алессандро не ожидал рецидива — он слышал, что рецидивы характерны для синдрома Гийена-Барре, но в начале болезни он даже не принял в расчет такую возможность. Он ни на мгновение не позволял себе думать, что не сможет вернуть прежнее здоровье и подвижность. Он упорно тренировался, но после той недели в Париже ему пришлось снова начинать с нуля. Но он все же выздоровел, а время, которое он провел в больнице, научило его не только принятию своих ограничений, но и многому другому.