Книга Виски с лимоном - Джоу А. Конрат

Я улыбнулась слышанной не раз истории.

– А когда наконец ты его получила, то выбивала на стрельбище больше очков, чем любой мужчина.

– Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду вспоминать себя в сорок с лишним так, словно это была моя юность. – Ее голос понизился: – Жаклин, я вчера упала.

Я резко села на кровати, в сердце загорелся сигнал тревоги. Слова не были сказаны небрежно, мимоходом. Она произнесла их так, как произносят все семидесятилетние, – выразительно, со значением, почти благоговейно.

– Упала? Где? Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке?

– В душевой кабинке. Просто сильно ушибла бок. Ничего не сломано. Я все думала, стоит или не стоит тебе говорить.

– Тебе надо было сразу же позвонить.

– Чтобы ты все бросила и прилетела сюда за мной ухаживать? Думаешь, я это позволю?

Мэри Стренг была королевой по части самостоятельности. Папа умер, когда мне было одиннадцать лет. Сердечный приступ. Через день после того, как мы предали его земле, мама пошла работать в чикагскую городскую полицию. Она начинала в канцелярии, со временем перешла в диспетчерскую службу и к концу своей двадцатилетней трудовой деятельности поднялась до детектива третьего класса, занимаясь расследованием имущественных преступлений.

Нет, она бы не позволила мне к ней прилететь.

– Все равно ты должна была позвонить. – Я смотрела одну программу на эту тему, у Опры.[18]Взрослые дети ухаживают за своими дряхлыми родителями.

– Ты далеко не дряхлая, мама.

– Смена ролей – так они это называют. Там была одна женщина, которая меняет своей матери подгузники. Я скорее съем свой пистолет, чем дойду до такого, Жаклин.

– Прошу тебя, мама. Не надо так говорить.

– В любом случае до этого еще далеко. Я всего лишь ушибла бок. Я по-прежнему могу самостоятельно передвигаться. Просто это затрудняет некоторые вещи при общении с этим чертовым мистером Гриффином.

– Мама…

– Послушай, я просто хотела сообщить, только и всего. Ну все, мне пора. Сейчас по кабелю начинается «Реальный секс после 38-ми». Скоро опять позвоню. Я тебя люблю.

И она дала отбой.

От сна и следа не осталось.

Об отце я помню только, что он, как и я, любил старые фильмы. От него у меня остались только несколько запомнившихся фраз и общее впечатление. Он умер, когда я была слишком юна, чтобы узнать его как личность.

Но моя мама… моя мама была для меня всем. Она была моей лучшей подругой, моим наставником, моим героем. Именно следуя ее примеру, я пошла служить в полицию.

Нельзя позволять матерям дряхлеть и стариться.

Я намеренно вытолкала из головы эти мысли, чтобы не впасть в слезливую сентиментальность. Вместо этого я сосредоточилась на моем предстоящем визите в службу знакомств. Они будут меня фотографировать, а я до сих пор выгляжу так, будто провела несколько раундов с Майком Тайсоном. Какой мужчина захочет пойти куда-то с женщиной, у которой все лицо в синяках?

Я встала и, ведомая тщеславием, отправилась в ванную. Быть может, если наложить немного грима там, немного пудры сям…

Ну ладно, с лицом разобрались, но что надеть?

Я мысленно пробежалась по своему гардеробу. Моим лучшим нарядом был костюм от Армани. Вообще-то обычно я не в состоянии позволить себе дизайнерские вещи, и этот наряд приобрела в магазине розничной торговли, со скидкой. Даже со скидкой цифра на ценнике была немалой, но когда я примерила костюм, почувствовала, что он придает мне уверенности. У меня имелось к нему несколько подходящих блузок, и сейчас я думала, какую лучше надеть: свободную шелковую или более облегающую из хлопка?

Был только один способ это выяснить.

И я направилась к шкафу.

Глава 19

Приятное волнение сменилось досадой и разочарованием И, наконец, злостью. Взыгравшие было жизненные соки вдруг оказались заперты и давили теперь тяжким грузом – всего несколько секунд отделяли его от того момента, когда он выскользнет из стенного шкафа и коршуном набросится на нее, когда зазвонил телефон.

Ух! Ему приходится пережидать сентиментальную болтовню между Джек и ее мамашей – болтовню временами до того глупую и приторную, что его тянет блевать. Потом он принимается ждать, неподвижно, как столб, пока Джек уляжется обратно.

Но она не ложится.

Маленькая сука таращится в потолок, ерзая и ворочаясь, словно у нее жмут трусы. Он ждет еще целый час.

Каждые пять минут она как будто закрывает глаза, но всякий раз, как он уже готов двинуться, они снова рывком распахиваются.

Что его больше всего раздражает – ее пистолет лежит совсем рядом с ней, на ночном столике. Он понимает, что Джек пристрелит его прежде, чем он даже успеет открыть дверь.

Он мог бы попытаться сам выстрелить через дверь, но это слишком рискованно. У него всего лишь 22-й калибр, и если он промажет, то уж совершенно ясно, что Джек – нет.

Он в бешенстве стискивает зубы, потом усилием воли заставляет себя прекратить, потому что это слишком шумно. Задубевшие мышцы на шее и спине сводит спазм. Глаза заволакивает от усталости, и вид сквозь крохотную дырку смазывается. А что всего хуже, ему опять надо помочиться.

Затем, словно в ответ на его мольбы, Джек вылезает из постели и идет в ванную. Подальше от своего пистолета. Время действовать.

Он уже почти было собрался осторожно открыть дверь, когда сука возвращается обратно. Но вместо того чтобы лечь в постель, идет в его сторону.

Пряничный человек подавляет смешок. Он представляет себе ошеломленное лицо Джек, когда она откроет свой стенной шкаф, а там – он, с наставленным на нее пистолетом.

Испытывая эрекцию, он сжимает в руке оружие, изготовившись к прыжку.

Глава 20

Я уже почти дошла до стенного шкафа, когда вспомнила про свой новый свитер. Это был коричневый шерстяной пуловер фирмы «L.L. Веап», и в нем я выглядела мягкой и женственной. Как раз то, что надо, а «Армани» я тем временем приберегу для настоящего свидания, если предположить, что оно состоится.

Я подошла к комоду за свитером, а также парой джинсов. Довольная, что не буду выглядеть на своей фотографии как очередная отчаявшаяся сорока-с-чем-то-летняя неудачница, я повернула обратно к кровати, как тут волосы у меня на затылке вдруг встали дыбом.

В шкафу кто-то был.

Я не могу объяснить, почему я так решила. Смутное, едва уловимое чувство. Ощущение тревоги на инстинктивном, подсознательном уровне. Но меня парализовал страх, я почувствовала себя загнанным в ловушку оленем в лучах прожекторов, и желудок провалился куда-то к лодыжкам.