Книга Nevermore - Гарольд Шехтер

— И вы вполне уверены в своем анализе?

— Освежуйте меня, если нет. Полиция так все и вычислила.

— Значит, вы уже поделились своей теорией с властями.

— Вы же меня знаете, По, я тянуть не люблю. «Убедился, что прав, — и вперед». Таков лозунг Дэви Крокетта. — Он протянул руку над столом и предложил мне газету: — Вот! Загляните!

Хмурясь, я развернул газетный лист и поднес его ближе к свету. То был утренний выпуск «Балтиморской хроники». Мой взгляд сразу же упал на жирный заголовок на первой странице и несколько колонок под ним.

УЖАСАЮЩАЯ ТРАГЕДИЯ!

ДОМ АШЕРОВ УНИЧТОЖЕН ПОЖАРОМ!

Роджер Ашер и его сестра погибли в огне!

Потрясающая история спасения полковника Дэвида Крокетта, рассказанная им самим

Пролистывая статью (автор явно получал сведения прямиком от Крокетта), я вскоре наткнулся на тот самый абзац, который он начал было мне пересказывать. Звучал он так:

Что касается причины разрушительного пожара, полиции было предоставлено объяснение прославленного разведчика новых территорий, писателя и конгрессмена полковника Дэвида Крокетта из Теннесси, который по воле судьбы присутствовал в доме Ашеров во время этой катастрофы. В беседе с капитаном полиции Хорэсом Расселлом полковник Крокетт (он уже несколько дней удостаивает наш город своим визитом) указал на несомненную связь между мистером Роджером Ашером и недавним ужасным убийством миссис Эльмиры Макриди, вдовы покойного Джуниуса Макриди, состоявшего, по слухам, в чрезвычайно упорной вражде с покойным отцом мистера Ашера, Сэмюэлом, из-за бизнеса, затрагивавшего «Новую экспортно-импортную торговую ассоциацию».

«Посадите меня голым в можжевельник, если это не Ашер прирезал бедную старуху в постели, а затем поджег дом, чтобы избежать виселицы, — говорит полковник Крокетт. — Повторите добрым гражданам слова Дэви Крокетта: они могут спать спокойно, ибо подлый убивец миссис Макриди нынче жарится в огне погорячей, нежели пожар, спаливший его дом!»

Аккуратно сложив газету снова вчетверо, я передал ее первопроходцу и с минуту молча взирал на него, прежде чем сказать:

— —Правдоподобность вашего мнения я истолковать не берусь, но тем не менее никак не разделяю вашей абсолютной убежденности. — Я выдержал еще одну паузу, пытаясь понять, благоразумно ли будет раскрывать Крокетту все подробности экстраординарного ночного визита, которого я удостоился незадолго до возникновения пожара.

Наконец я пришел к определенному решению, глубоко вздохнул и начал:

— Я не успел еще ознакомить вас с одним обстоятельством, полковник Крокетт. Смысл его пока ускользает от меня, но, вполне вероятно, что оно сыграло существенную роль в дальнейших событиях.

Лоб полковника покрылся морщинами недоумения, и он ответил:

— Порох и свинец, По! Из-за вас я остался, как Моисей, когда погасла свечка, — в темноте!

Опираясь руками о поверхность письменного стола, я подался вперед и начал описывать свою встречу с таинственной женщиной, которая столь внезапно явилась ко мне в спальню перед пожаром.

Я не стал, впрочем, упоминать о чертах ее лица, поразивших меня своим невероятным, пугающим сходством с моими чертами — до такой степени, что дальнейшие размышления над этой сценой подорвали во мне уверенность в свидетельстве собственных чувств.

Крокетту понадобилось несколько минут, чтобы усвоить новую информацию, и все время он, прищурившись, изучал меня.

Наконец он покачал головой и воскликнул:

— Черт побери, Дэви, но это же ничего не меняет. Скорее всего, к вам заглянула больная сестра Ашера — поднялась с постели и забрела к вам по ошибке. Или это и вовсе продукт вашего же воображения. Чтоб меня тупым ножом оскальпировали, если вы не отупели от такого количества спиртного!

— Это, разумеется, верно, — признал я. — Я уже обдумывал обе эти возможности…

— Нет, сэр, — заключил Крокетт, подымаясь. — Лично мне сомневаться не в чем. — И, нахлобучив на голову широкополую шляпу, он протянул мне руку со словами: — Давайте пять, приятель, я уезжаю.

В этот миг на пороге моей комнаты послышался отчетливый звук — изящная ножка выразительно затопала по половице.

— Вы не можете уехать! — запротестовал сладостный, мелодичный голос. — Вы же обещали!

Я обернулся к источнику этого протеста, и вместе со мной обернулся полковник Крокетт.

На пороге кабинета стояла моя милая Виргиния, сложив руки на груди и придав своим чертам выражение самого очаровательного негодования, какое только можно себе вообразить.

— Добрый вечер, миз Виргинни! — сказал полковник, поспешно срывая с себя шляпу и слегка наклоняя корпус.

— Вы сказали, что придете послушать мое пение! — настаивала моя ангелическая кузина и будущая супруга.

— Ох ты, напрочь забыл! — признался полковник.

— Может быть, прямо сейчас? — с прелестной порывистостью воскликнула Виргиния.

Крокетт извлек из кармана часы, сверился с ними и захлопнул крышку.

— Боюсь, неудобно будет, — извиняющимся тоном начал он. — Я тут договорился встретиться со знакомой леди и уже малость припоздал, чтоб меня! — Он с минуту поразмыслил и добавил, обращаясь к сестрице: — Знаете что — до послезавтра мне спешить в путь ни к чему. Если ваша мамочка не против, я бы мог заглянуть к вам завтра вечером на прощальный ужин, и мы бы устроили настоящую вечеринку.

— Ура! — воскликнула Виргиния, хлопая в ладоши и даже на цыпочки приподнимаясь от восторга.

— Вас это устроит, По? — поинтересовался Крокетт, оборачиваясь ко мне.

По правде говоря, предложение полковника не вызвало во мне ответного энтузиазма, но я не видел возможности уклониться от него, не погрешив против глубоко укоренившегося во мне инстинкта южного гостеприимства.

— Как нельзя лучше, — ответил я. — Уверен, дражайшая Матушка также будет в восторге.

— Значит, уладили, — с широкой усмешкой заключил Крокетт и вновь нахлобучил шляпу себе на голову. Пожелав мне спокойной ночи, он прошествовал к двери и покинул нас, сообщив напоследок Виргинии, что его «ровно горчицей жжет» поскорее послушать ее пение.

Следующий день я хотел полностью посвятить своим профессиональным обязанностям по отношению к замечательному начинанию мистера Томаса Уайта «Южный литературный журнал». Перспектива вернуться к творческой работе чрезвычайно радовала меня. Небывалые события последних дней привели к полному (хотя, разумеется, не злонамеренному) небрежению той работой, от которой всецело зависело мое собственное благосостояние и материальное бытие моих близких.

Сразу же после утренней трапезы я удалился к себе в кабинет с целью изучить толстую пачку книг, высланных недавно мне мистером Уайтом на рецензирование. Сняв верхний том из этой стопки, я вскоре убедился, что передо мной еще один из мириады второсортных сентиментальных романов, которые в последние годы затопили американский рынок. Изучение этой книги и достаточно убедительный разгром ее заняли мое время до полудня, после чего я прервался на скромный ланч.