Книга Воскресный философский клуб - Александр Макколл Смит

На следующее утро Грейс, зайдя на кухню, сказала себе: «Так-так-так… два бокала и пустая бутылка». Подойдя к бару, она обнаружила початую бутылку, заткнутую пробкой, и добавила: «И еще полбутылки». Открыв посудомоечную машину, она увидела тарелку из-под омлета и нож с вилкой, и это подсказало ей, что гостем был Джейми: Изабелла всегда готовила омлет, когда он оставался к обеду. Грейс была рада, что Изабелле нанес визит этот молодой человек. Он ей нравился, и она знала историю его отношений с Кэт. И она подозревала, что Изабелла замышляет сделать так, чтобы эти двое снова были вместе. Но из этого ничего не получится. Люди редко возвращаются к тем, кого бросили. По крайней мере, таков был личный опыт Грейс. Она редко возвращалась к тем, кого вычеркнула из своей жизни.

Грейс приготовила кофе. Скоро спустится Изабелла, а она любит, чтобы кофе был готов, когда она входит в кухню. Уже доставили «Скотсмен», и Грейс принесла газету из холла, где она лежала на мозаичном полу под прорезью для почты. Теперь она лежала на столе, передовицей вверх, и Грейс бросила на нее взгляд, засыпая кофе в кофейник с ситечком. Общественность требовала отставки одного политика из Глазго, подозреваемого в мошенничестве. (Ничего удивительного, подумала Грейс.) А под этим материалом была напечатана фотография одной личности, о которой довольно резко отзывалась Изабелла: она называла его хлыщом. Он переходил через Принсез-стрит и вдруг упал. «Скорая» доставила его в больницу. Грейс читала дальше: подозревали, что у него сердечный приступ, но — и это было поистине удивительно — обнаружилось, что у него рваная рана в боку. К счастью, квалифицированный хирург быстро ее зашил; пациент полностью оправился, а журналист поставил пострадавшему диагноз: он лопнул от повышенного самомнения.

Грейс отложила кофейную ложечку. Этого не может быть! Взяв газету в руки, чтобы перечитать заметку еще раз, она увидела число. Первое апреля. Она улыбнулась. Шуточки «Скотсмена» бьют не в бровь, а в глаз.

Глава четырнадцатая

Несмотря на то что Джейми выпил три бокала вина, а Изабелла только заканчивала второй, поначалу Джейми сомневался насчет предложения Изабеллы; она обхаживала его до тех пор, пока он не согласился хотя бы попробовать.

Попробовать что? Разумеется, увидеться с Полом Хоггом, это был бы первый шаг в их импровизированном расследовании. Изабелла надеялась, что им каким-то образом удастся выяснить, что обнаружил Марк Фрейзер и кого он уличил. С омлетом с лисичками было покончено, и, сидя за кухонным столом, Джейми внимательно слушал ее отчет о разговоре с Нилом и рассуждения о том, что она не может не обращать внимания на его слова. Ей хотелось разузнать что-нибудь еще, но она опасалась заниматься этим в одиночку. Безопаснее было бы собирать информацию вдвоем, сказала она.

Наконец Джейми согласился.

— Если вы настаиваете, — сказал он. — Если вы действительно настаиваете, я готов пойти вместе с вами. Но только потому, что не хочу, чтобы вы отправлялись туда одна, а не потому, что одобряю эту идею.

Когда в тот вечер Изабелла прощалась с Джейми, уже в дверях они договорились, что она позвонит ему в один из следующих дней, чтобы обсудить, как подступиться к Полу Хоггу. По крайней мере, она была с ним знакома, и это позволит им просить о встрече. Но как именно это будет сделано и под каким предлогом — это следовало обдумать.

Как только Джейми покинул ее дом, Изабелле пришла в голову одна мысль. Она чуть не бросилась вслед за ним, чтобы поделиться своими соображениями, но вовремя остановилась. Было еще не поздно, и в этот час некоторые из ее соседей выгуливали своих собак. Ей не хотелось, чтобы видели, как она бегает по улице за молодыми людьми. Никому бы не хотелось, чтобы его увидели в подобной ситуации. Точно так же, как не хотелось бы Дороти Паркер,[33]чтобы ее застукали, когда она залезала к кому-нибудь в окно и у нее застряли бедра.[34]При этой мысли Изабелла улыбнулась. Что тут такого уж смешного? Это трудно объяснить, но действительно очень смешно. Может быть, дело в том, что человек, который никогда не лазил в окно, тем не менее выражает свое мнение о такой возможности. Но почему же это забавно? Вероятно, таким вещам нет объяснения — точно так же, как нет разумного объяснения, почему аудиторию так рассмешило замечание, однажды услышанное Изабеллой на лекции, которую читала Доменика Легг, крупный специалист по англо-норманнской истории: «Мы должны помнить, что в то время знать не сморкалась так, как мы: у них не было носовых платков». В ответ раздался громовой хохот, и Изабелла и сейчас находила это высказывание чрезвычайно забавным. Но если разобраться, тут нет ничего смешного. Несомненно, это серьезная проблема, когда при себе нет носового платка, — житейская, но тем не менее серьезная. (А как же тогда обходилась знать? Очень просто: при помощи соломы. Какой ужас! Она же колется! Но если знати приходилось пользоваться соломой, то что же делали те, кто стоял ниже на социальной лестнице? Ответ не поражал своей затейливостью: они сморкались в два пальца, как многие делают и сейчас. Она пару раз сама такое видела — но, конечно же, не в Эдинбурге.)

Но сейчас Изабелла думала не о носовых платках или их отсутствии, а об Элизабет Блекэддер. Пол Хогг купил картину Элизабет Блекэддер, которую присмотрела для себя Изабелла. Выставка, на которой она была представлена, должна была скоро закрыться, и тем, кто купил картины, теперь разрешалось их забрать. Это означало, что если кто-то хочет еще раз взглянуть на картину, ему придется посетить квартиру Пола Хогга на Грейт-Кинг-стрит. Изабелла вполне могла изъявить такое желание. Можно позвонить Полу Хоггу и попросить разрешения снова увидеть картину, поскольку она хочет договориться с Элизабет Блекэддер, которая по-прежнему работает в студии в Грэндж, чтобы та написала для нее похожую картину. Это вполне резонно. Художница может не захотеть делать копию со своей картины, но охотно согласится написать что-нибудь в том же духе.

Ложь, подумала Изабелла, но ложь лишь на этой стадии их плана. Ложь может стать правдой. В ее планы действительно входило купить какую-нибудь картину Блекэддер, так почему бы не сделать художнице заказ? Так она и поступит, а это значит, что она может с чистой совестью заявиться к Полу Хоггу под этим предлогом. И даже Сиссела Бок, автор солидного труда «Ложь», не стала бы возражать. А потом, снова взглянув на Блекэддер, она деликатно прощупает, не мог ли Марк Фрейзер, работая в «Мак-Дауэллз», обнаружить что-то щекотливое. Нет ли у Пола Хогга каких-нибудь мыслей насчет того, что бы это могло быть? А если нет, тогда она задаст более четкий вопрос и скажет, что если он был привязан к этому молодому человеку — а он явно его любил, судя по эмоциональной реакции на ее слова в баре «Винсент», — тогда, быть может, он готов кое-что узнать, дабы подтвердить или опровергнуть удручающую гипотезу. Нужно сделать это деликатно, по крайней мере, стоит попытаться. Он может согласиться. И все время, чтобы она чувствовала себя уверенно, в квартире Пола Хогга рядом с ней будет Джейми. Мы думаем, скажет она, нам кажется. Это звучит гораздо убедительнее, чем те же самые мысли, выраженные в единственном числе.