Книга Повелитель снов - Петр Катериничев

– По какому номеру вам перезвонить?

– Не дерзи, лейтенант. Номер у тебя на определителе, разговор ты записал, думаю, сейчас место звонка «пробиваешь»… Ты доложи, я жду семь минут, потом – сольюсь. И аппаратик – в море скину. Бай!

Надеюсь, я все уразумел правильно. Саша Гнатюк стал боссом. Начальником. По крайней мере, в глазах этого лейтенанта. И теперь меня мучают два обстоятельства: первое: чтобы у Гнатюка не было сейчас совещания – тогда дежурный не решится его обеспокоить; и второе: хотя мы и приняли некогда с Сашей килограмма полтора беленькой, но друзьями от того не сделались. Единственное, что может подтолкнуть его к беседе со мной, так это пустячная фраза: «Редкая птица долетит до середины Днепра…» А вдруг принес я весть из кабинетов «больших мужчин» из той или иной столицы? При теперешних раскладах подобную информацию не захочет отвергнуть ни один карьерно устремленный чиновник. Любого ведомства. А уж этого – и подавно.

Телефончик пропел мелодию Сальваторе Адамо о падающем снеге, я поднес аппарат к уху и услышал:

– Гнатюк.

– Привет, Саша, это Дронов.

Молчание. И не просто молчание. Видимо, обращение по имени господина Гнатюка покоробило. Хотя какое мне дело до его комплексов? Но… он мне нужен, не я ему.

– Заехал вот в Бактрию, думаю, а не посидеть ли со старым товарищем за кружкой чая?

– Посидеть. Через два пятнадцать кафе «Ностальжи».

И – отключился. Грамотно дядько провел разговор… Я-то полагал, они теперь полковники. И – ошибся. Так общаются только генералы. И сразу вопрос, и не просто вопрос – вопрос вопросов: а какого рожна генерал делает в Бактрии? Здесь для него ни должности, ни кресла. Значит, есть причина.

И времени, чтобы прояснить ситуацию и хоть как-то подготовиться к разговору, генерал мне не оставил. Ну что ж. Не поленимся пройти. Ага. Ажно пять частных таксомоторов у кафе под тентом. Водителям делать нечего. Совсем. Не сезон. Остается коротать время за кофе.

– А что, командиры, прокатите хорошего человека?

– Хорошего – легко, а тебя… – отозвался один.

– Далеко? – поинтересовался другой.

– Долго. Город посмотреть, пригороды, то-се.

Все взглянули на кряжистого мужчину лет пятидесяти с гаком, в свободных вельветовых джинсах и батнике. Бригадир. Он окинул меня цепким взглядом, степенно и несуетливо допил кофе, привстал, кивнул на «форд-скорпио»:

– Прошу.

Я устроился на переднем, водитель повернул ключ зажигания, я спросил:

– Курят?

– И даже пьют. Курорт. С чего начнем?

– Давай вдоль городка и до вон той вышечки. Там, должно быть, море хорошее.

– Море везде хорошее. Где людей нет.

– А что, отец, невесты в вашем городе есть?

– Кому и кобыла невеста. А только я тебе не отец, ты мне не сын. – Мы промахнули с километр и выехали за город. – До той вышечки – пять минут езды хорошей скоростью. Дальше что?

– Прокатимся вокруг.

– Города?

– Можно и моря.

– Что платишь?

– Что просишь?

– Пару сотен.

– Легко. – Я вынул из карману пачку баксов, отделил сотенную, положил между нами. – Держи аванс.

Водила бросил на меня взгляд через зеркальце, спросил:

– Дядей Мишей меня звать. Ты же понял, что цену я назвал в гривнах. Говори прямо, что надо. Девочки? Марафет?

– Сны меня мучают. Печальные.

Дядя Миша покачал головой:

– Я не по тем делам. В нужное место тебя свезу, сдачу за поездку отсчитаю и – до свиданья. А там – сам договаривайся. Как печальные сны обратить в счастливые грезы.

– Ты не понял. Я фигурально.

– А-а-а. Тогда за что платишь?

– Поболтаем?

– Смотря о чем.

– Участок хочу купить. Под домик дачный. А лучше – десять. На Москве сказали, дешево здесь теперь и тихо, да…

– Ты мне арапа не заправляй, залетный. Не денежный ты человечек.

– А я и не говорю, что себе беру. Люди хотят купить, послали на место, присмотреться.

– Ты даже не в ту степь рулить велел. С этой стороны дач отродясь не ставили. «Присмотреться…»

– Ты снова не то понял, дядя Миша. Не конкретный участок меня углядеть прислали; людям решить нужно: стоит вязаться, нет? А то вложишь бабки – а тут запустение какое начнется или, напротив, неспокойствие приключится. Или власти что такое решат?..

– Что же, на Москве не знают, что здесь чье?

– А кабы и знают. Слыхал поговорку: «Свой глазок – смотрок»?

– И ты этот смотрок и есть?

– Ну да. Слух прошел, что непонятки городок ваш терзают. Но об этом – ни в прессе не печатают, ни по радио не бают. Вот и разъяснишь, может, о чем люди судачат?

– Бабы судачат. Люди – разговоры разговаривают. Или базар держат.

– Строгий ты мужчина, дядя Миша.

– Справедливый.

– Ну а раз так, введешь в курс нынешних валют? Разговор по чести, оплата по справедливости. А то – поехали обратно, раз ты крепко строгий. Что прокатил – спасибо. – Я сделал вид, что подхватываю зеленую сотку и кладу на ее место полтинник гривнами.

– Отчего ж не поговорить? Вон кафе подходящее.

– Закрыто вроде.

– Для нас откроют.

Дядя Миша притормозил, стукнул брелоком в стеклянную дверцу, сказал появившейся девахе:

– Маша, накрой для нас на веранде. Мне кофе, молодому человеку…

– Тоже. И коньяку сто грамм. – Подумал, сказал: – А то и все двести. И лимон.

Мы сидели напротив друг друга. Слева шумело море, но ветер был теплый, кофе по-турецки – ароматный и горячий. Я выпил коньяку, чувствуя, как постепенно размякают напряженные мышцы спины, положил сотку под стакан в центре стола, добавил еще две. Дядя Миша брать не поспешил. Деньги эти по его понятиям – шальные. А шальные деньги, как шальные пули, убивают.

Глава 32

– Так кто ты такой будешь, человече? Денег у тебя богато, а по ухватке…

– Прохожий. Олегом зовут.

– От милицейских прохаживаешься? Или от «соседей»?

– Сам по себе.

– Не темни, глаз у меня наметанный.

Это я понял. И дядю Мишу потому «разогревал». Мне нужно было, чтобы он догадался сам, что не от братвы я и не от оптовика-землеустроителя. Он и догадался. Самооценка возросла, самоуважение повысилось, вот теперь можно и начистоту.

– Прямо рентген.

– Рентген не рентген, а навидался. Сам из таких.