Книга Арабская петля - Максим Михайлов

Их удача закончилась примерно на середине пути, как раз после того, как они миновали маленький в три двора поселок, встретивший их наглухо закрытыми окнами, глухими заборами и ненавидящими осторожными взглядами из узких щелей-бойниц между оконными створками. Дальше за поселком вдоль дороги потянулись заливные поля-клетки, а сразу за обочиной заплескался мутной желтой водой питающий их влагой арык. Окружающая местность слегка оживилась. Пыли стало заметно меньше, а ухабы и колдобины на дороги сделались ниже и терпимее. Кое-где по обочине замелькали жиденькие заросли серой пыльной травы, а чуть дальше на невысоких холмах появился даже какой-то редколистный кустарник, такой же впрочем пыльно-серый, как и все вокруг.

Вот из зарослей этого кустарника и вылетел огненный шар гранатометного выстрела, взвихрившееся позади беспорядочной мешанины ветвей и листьев облако пыли, поднятое струей обратного пламени и отработанных газов, четко показало местонахождение позиции стрелка. Для Стасера в этот момент время будто остановило свой бег, замедлилось почти до нуля, но и сам он словно впал в ступор, став вдруг в одночасье чудовищно неловким, медлительным и уязвимым. Ему казалось, что ярко светящаяся комета с тянущимся сзади дымным хвостом движется к нему навстречу уже целую вечность, невыносимо долго летит, прожигая раскаленным ядром уплотненный горячим ветром поток встречного воздуха. Заключенная в тюрьму черепной коробки отчаянно билась об ее стенки паническая мысль о том, что надо что-то делать: стрелять, отдавать команды, вывалиться на ходу из машины… Нейроны мозга судорожно слали импульсы по свитым в жгуты нервам, отдавая телу приказ за приказом, пытаясь заставить его действовать, подчиняться, бороться за жизнь, искать путь к спасению… И как в тяжелом ночном кошмаре, слишком неповоротливые мышцы отчаянно не успевали выполнить ни одной из поданных им команд. Он уже был готов разрыдаться от охватившего его ужаса и неожиданного бессилья такого ловкого, тренированного тела, как вдруг наваждение схлынуло.

По ушам ударил резкий басовитый вой, и страшный огненный клубок пронесся мимо, тяжело ударив прямо в капот шедшей следом машины. От этого удара хаммер подскочил, как детский резиновый мячик, чуть не встал на попа и, наконец, с грохотом завалился набок. Пулемет задергался, забился в руках Стасера, сам по себе будто внезапно оживший наделенный собственной волей и переполненный дикой злобой, заставляющей его отплевываться свинцом. Лишь через несколько томительно растянутых мгновений Стасер осознал, что пока он был в этом нежданном тягучем как густой кисель ступоре, руки сами собой делали привычную работу, готовя оружие к стрельбе, разворачивая и наводя в нужную сторону. Первая очередь, будто гигантская коса, прошлась по кустарнику, из которого прилетел подарок, срубая чахлую листву, перемолачивая редкие ветви, поднимая вертящиеся пыльные смерчи. Краем глаза он заметил, как телохранитель пытается пригнуть голову Мактауба к полу, а тот, видимо не осознавая грозящей опасности, все вырывается и тянется к окну, чтобы увидеть происходящее. Из кустарника полетел ответный свинец, характерно задрожал и так перекаленный палящим солнцем воздух, а пару раз со стороны нападающих прилетели даже яркие мячики трассирующих пуль. Что-то тяжелое с лязгом долбануло в стойку прямо возле лица Стасера и противно взыкнув над головой рикошетом улетело куда-то вверх. Он не обратил на это внимание весь слившись в единое целое с пулеметом и в такт его рокоту выкрикивающий не то угрозы, не то оскорбления в адрес укрывающихся где-то в складках местности на склоне врагов. Где точно находятся хаджи, сколько их, он не видел. Только примерно, на каком-то неизвестном шестом чувстве представлял, куда надо направить изрыгаемую из пулемета лавину раскаленного металла, чтобы задавить, прижать к земле, заткнуть огневые точки противника.

— Наши! Наши в третьей живы остались! Вон на дороге! — хрипло прокаркал прямо в оглохшее от стрельбы ухо Чуча.

Стасер, на миг оторвавшись от пулемета, глянул назад. Действительно третий хаммер, жирно чадя черным дымом, валялся посреди дороги, выпятив в их сторону пыльное брюхо. А прямо перед ним на четвереньках стояла, оглушено мотая головой, все уменьшающаяся человеческая фигурка. И показалось Стасеру, что по обочине, вдоль полного мутной желтоватого цвета водой арыка бегут к этой фигурке несколько других, быстрых и ловких одетых в светлые развевающиеся на ходу одежды.

— Стой! Всем стой! — проревел он в воткнутую в нагрудный карман разгрузки рацию. — Первый, прикрой огнем! Я возвращаюсь за Третьим! Чуча, давай назад!

— Не сметь! — прервал его дрожащий голос с заднего сиденья. — Скорость не снижать! Мы должны уберечь господина инспектора! Я приказываю продолжить движение, иначе стреляю!

Чуча резко вдавил в пол педаль тормоза, и хаммер истошно завизжав заблокированными колесами, остановился, взбрыкнув задом, будто норовистый конь. Со стороны третьей машины донеслись короткие хлесткие сдвоенные очереди, по манере стрельбы и знакомому „голосу“ автоматов было ясно — кто-то из своих там ведет бой, последний безнадежный. Возможно он ранен, контужен, наверняка уже окончательно простился с жизнью, понимая, что его бросили, что за ним не вернутся… А хаджи не спеша, обстоятельно пробираясь от укрытия к укрытию, зная, что добыча уже не уйдет, смыкают кольцо.

Стасер оглянулся. Красивый будто игрушка в детском магазине пистолет-пулемет плясал в руке телохранителя, перебегая с него на Чучу, тоже развернувшегося в пол-оборота назад. Глаза Стива с огромными во всю радужку зрачками светились безумием животного ужаса, губы нервно прыгали, мешая языку пропихивать между ними слова. Мактауд скорчился где-то под сиденьем прижимаемый к полу мощной дланью телохранителя. С первой машины громыхнул пулемет, молотя свинцовым градом по вершине холма, кого они там обнаружили, Стасер не видел, но похоже кто-то из хаджей там засветился, уж больно целенаправленно хлестали по гребню огненные плети очередей. В натянутом на левое ухо наушнике забился крик Хунты:

— Вы долго там еще вола тащить будете, уроды?! Перебьют же всех!

— Ну, поехали! Быстрее, или я буду стрелять! — голос Стива вибрировал на грани истерики.

„В таком состоянии и правда выстрелить может, — подумал Стасер. — Он же сейчас трусит отчаянно, а с перепугу люди бывает такое отмочат, на что в обычной жизни сроду не решились бы“.

— Слышь, ты, мистер говнюк, или как там тебя… — нарочито спокойным, но так и звенящим от ярости голосом начал Чуча.

Но тут Стасер одним коротким обманчиво простым движением хлопнул ладонью по руке Стива сжимавшей оружие и, ловко вывернув ему кисть, завладел пистолетом-пулеметом. Лишь на доли секунды отвлекшийся на Чучину реплику телохранитель, похоже, даже не успел понять, что с ним случилось. Не давая ему опомниться, Стасер от всей души двинул стволом точно в правильную англо-саксонскую переносицу прямо промеж выкатившихся из орбит от удивления глаз и тут же для страховки добавил рукояткой чуть ниже уха.

— Ты забыл снять его с предохранителя, сынок, — наставительно произнес Стасер, наблюдая, как обмякает, валясь на сидение мускулистое тело охранника, и глаза его закатываются под расслабившиеся веки.