Книга Шаг за грань - Олег Верещагин

Глядя на него, мальчишка чувствовал, как башня слабо, едва заметно покачивается под ним, хотя ветер вроде бы совсем не был сильным. Он стал торопливо обуваться, поглядывая на окна, как будто в них вот-вот должны были появиться Чужие. В принципе, защитной системой они могли управлять и отсюда, но командный пункт, расположенный на высоте девяноста метров, казался слишком уязвимым – хотя, если защитное поле выдержит, это не будет иметь никакого значения. Тем не менее, Олег тоже не хотел здесь оставаться.

– Пошли, – тихо сказал он, нажав на кнопку лифта.

Выгнутые панели тут же с шипением раздвинулись, открыв тускло освещенную кабину. Едва они вошли в нее, Олег вновь нажал на кнопку, и пол уплыл у Борьки из-под ног.

Спуск был резким. У мальчишки перехватило дыхание, потом заложило уши – и тут же пол резко нажал на его подошвы. Двери кабины разошлись. Они вышли в маленькое помещение, похожее на кузов фургона, и через узкую дверь – прямо на улицу.

Фундамент башни окружала высокая ограда из белой металлической сетки. Задрав голову, Борька посмотрел на поднимавшуюся в зенит сложную ферму из труб различной толщины: самой толстой из них была труба лифта, и у мальчишки возникло вдруг глупое желание спрятаться там. Прогоняя его, он помотал головой и осмотрелся.

Они стояли посреди неровного пустыря, поросшего бурьяном и засыпанного строительным мусором. Простершийся над ними мутно-черный купол защитного поля то и дело вспыхивал яркими серебристыми сполохами – обстрел столицы с орбиты еще продолжался, несмотря на отсутствие каких-то результатов. Эта спасительная тьма была повсюду, и только юг полыхал страшным, коричневато-мутным заревом. На пустыре было довольно светло – по крайней мере, все предметы выступали так же четко, как днем.

Справа от них, всего метрах в ста, тянулось широкое, совершенно пустое шоссе. За ним, далеко справа, виднелась группа восьмиэтажных зданий из серого кирпича, а на юге простирался луг, покато спускавшийся к низким крышам какого-то завода. За ними полыхало зарево.

Борька обернулся. За ажурным силуэтом наблюдательной башни, розовато-четким на фоне темного северного неба, виднелись низкие деревья одного из городских парков. Пустырь от луга отделял только что законченный четырехметровый забор из нескольких рядов вертикально залитых в бетон рельсов. Перед ним стояли низкие квадратные бункеры, увенчанные плоскими орудийными башнями спаренных пятидесятисемимиллиметровок. Башен было много: не сходя с места, Борька увидел еще четыре или пять. Но к ним приближалась почти сплошная стена Чужих, и на их фоне эта защита смотрелась довольно-таки хило.

Сейчас вокруг них царила поразительная тишина. Иногда слабыми порывами налетал теплый ветерок, но нигде, насколько хватал глаз, не было никакого движения – казалось, кроме них в городе не осталось больше ни одного человека. Оборона его была глупой и бессмысленной затеей, но Борька не собирался отказываться от нее.

Он посмотрел на Олега – тот стоял в пяти шагах, спокойно и чуть насмешливо глядя на него. Его светлая кожа слабо отблескивала в зареве. Он был одет в черную пластинчатую броню, как и Борька. Броня была тяжелая, неудобная, непривычная, и все вокруг казалось Борьке происходящим во сне. Он явно не вполне проснулся: окружающему его миру не хватало глубины или объема, да и себя он сознавал не вполне четко. Полезное в таких случаях яростное мотание головой не помогло. Напротив, эта самая голова закружилась, и все вокруг начало расплываться еще больше. Впрочем, поверить в то, что он, Борис Рокотов, вот-вот падет при геройской обороне столицы от орды Чужих, мальчишка при всем желании не мог – да и не особо старался, надо сказать.

Одно это могло здорово его напугать – не очень-то приятно понимать, что твоя жизнь кончится, так толком и не начавшись, – но Борька не чувствовал страха, отчасти потому, что в его мире было мало отвлеченных опасностей. Он привык воспринимать угрозу как нечто реальное и конкретное, и в то же время не имеющее к нему отношения, как некую игру – может быть, просто-напросто потому, что еще не вполне вырос или не осознал себя взрослым.

Впрочем, и это не было новым: твердо решив что-то сделать – залезть на дерево в грозу, например (естественно, пребывая пока в полной безопасности), он потом с ужасом сознавал, что уже не может остановиться, даже зная, что это может стоить ему головы. Пока что все эти безрассудные выходки необъяснимым образом сходили ему с рук – во всяком случае, потом он быстро поправлялся, – но так не могло продолжаться вечно.

Борька вновь помотал головой. По крайней мере сейчас любопытство перевешивало – его не оставляло предчувствие того, что впереди его ждет нечто крайне интересное. Он улыбнулся Олегу, потом быстро и бесшумно пошел за ним. Несмотря на ледяной страх, от которого его кожа покрывалась мурашками, сердце мальчишки запело – признаваться в этом было смешно, но ему хотелось драться. У его выбора было и еще одно преимущество: если битва окажется проигранной, он просто не узнает об этом.

Олег внешне совершенно беспечно вышел к самой траншее и остановился почти у ее края, за одной из орудийных башен. Вытащив из поясного кармана маленький пульт, он быстро пробежался по кнопкам. Возле его ног поднялся люк – метровый сварной квадрат со срезанными углами. Из глубины шахты всплыла серая платформа лифта. Едва мальчишки ступили на нее, плита пошла вниз, но неглубоко, всего метра на четыре. Когда она замерла, люк над головами ребят захлопнулся с резким, ударившим по ушам звуком. Потом там коротко, маслянисто лязгнули сувальды запоров.

Они оказались в тесной каморке со стальными стенами, залитой тусклым синим светом. Прямо перед мальчишками была массивная литая дверь. Когда Олег набрал второй код, она с лязгом распахнулась.

Орудийная рубка оказалась низким, тесным, жарким помещением. Его стены состояли из темных панелей со множеством индикаторов и переключателей. Напротив входа, у двери, стояли два глубоких кресла. Перед ними были два больших экрана и клавиатуры. Протиснувшись между креслами, Борька сел в правое и пристегнулся – здесь, в подземелье, это казалось глупым, но таковы были правила. Олег нажал на небольшой рычажок. На сей раз восьмидюймовая литая дверь закрылась почти бесшумно. Борька услышал шипение герметизации, потом у него заложило уши – включился компрессор фильтровальной установки.

Олег тоже плюхнулся в кресло и затянул ремни. Его пальцы метнулись по клавишам. Экраны вспыхнули. Изображение передавалось с камер на защитном периметре города, и какое-то время они молча смотрели на начавшийся бой. Нэйкельские челноки со штурмовыми силовыми генераторами садились на самой границе защиты, открывая вражеской пехоте доступ внутрь силовой стены, а земляне могли лишь беспомощно наблюдать за этим. Тактические датчики давали им довольно точную диспозицию сил противника, и Борька гадал, сколько продержится оборона.

Силовая система, поставленная гренадерами, насчитывала тридцать четыре генератора, расположенных по периметру Трезубца, и около семисот разных орудий, в основном, легких, установленных недавно, причем весьма неравномерно: большая их часть стояла на открытых участках периметра, которые, кроме них, защищало лишь силовое поле.