Книга Страстный защитник - Мэдлин Хантер

Она молча кивнула. Он повернулся спиной к кровати. Когда Катрин сообщила, что у нее все готово, и он снова воззрился на раненую, оказалось, что та облачена в тонкую рубаху, которую решительная Катрин распорола как раз над зиявшей раной. Морвану только и оставалось, что любоваться обнаженными руками, на одной из которых виднелось два кровоподтека, начинавших темнеть. Еще один располагался у нее под глазом, захватывая часть щеки.

Морван примостился на краю кровати и сказал служанке:

– Ты усядешься ей на ноги, на икры. Налегай всем весом своим, чтобы она не могла шевельнуться.

Служанка тотчас же выполнила команду. Анна страдальчески поморщилась. Морван поднес к ее лицу ремень, и она с гримасой неудовольствия сжала мягкую кожу зубами. Одной рукой он бережно приобнял ее за плечи и положил ладонь другой на плоский живот.

– Начинайте, леди Катрин.

Стоило пальцам сестры коснуться ее кожи, как Анна болезненно вздрогнула. Морван крепко стиснул ее плечи и плотнее прижал ладонь к животу. Анна изо всех сил вцепилась в его руку – сначала она пыталась высвободиться, а после перестала сопротивляться и сжимала ладони, впиваясь в его кожу ногтями, только чтобы не закричать. Всякий раз, когда игла вонзалась в ее тело, она кусала ремень и поводила головой из стороны в сторону.

Лоб Морвана покрылся крупными каплями пота. Он с раздражением твердил себе, что она заслужила еще и не такое. Возомнив себя воином, беспечно подвергая себя опасности, она должна была знать, чем это может закончиться. Однако, глядя на ее белые зубы, впивавшиеся в ремень, на глаза, в которых стояли слезы, он почувствовал, как в сердце его вползает жалость.

– Катрин, нельзя ли попроворней?

– Все надлежит сделать как подобает. Или вообще никак, – парировала юная супруга Джосса, продолжая свою работу.

Ему нечего было на это возразить. Рана оказалась большой, и на то, чтобы ее зашить, потребуется еще немало времени. А значит, пребывание несчастной Анны в аду продлится еще долго.

Он наклонился к ней:

– Откройте глаза. Когда они зажмурены, боль ощущается сильней. Это я вам говорю по своему опыту. Смотрите на потолок, на платье Катрин. Разглядывайте узор, кружева.

Глаза ее широко распахнулись, и из них брызнули слезы, заливая виски и струясь на подушку. Они тяжело, страдальчески уставились не на потолок, не на платье Катрин, а на него. Морван ободряюще улыбнулся, от души надеясь, что сострадание, изливавшееся из его глаз, хоть немного утишит ее боль.

– Хотите, я вам расскажу, как у меня появился мой Дезире?

Она с усилием кивнула.

– Меня им наградил Эдуард за доблесть в сражении при Креси. Когда я обратился к его монаршей милости с просьбой отпустить меня из Кале, где мы держали осаду, на службу в Гасконь, он мне его подарил. Дезире был одним из его любимых жеребцов. Я вот тут подумал… – Ему во что бы то ни стало нужно было рассеять ее мысли, переключить их с испытываемых ею страданий на что-то захватывающее, волнующее. И он заговорил о первом, что пришло в голову: —…подумал, он ведь вам понравился, жеребец и впрямь очень хороших кровей. Так вот, быть может, его следовало бы скрестить с какой-нибудь из ваших породистых кобыл. Или с несколькими. Тогда я мог бы претендовать на одного из жеребят. Ведь так принято, верно? Мне все равно, жеребчик это будет или кобылка. Ну как, по рукам?

И снова кивок, губы дрогнули в благодарной улыбке, но тут Катрин вонзила иглу в самый болезненный участок раны. Или же у Анны иссякло мужество и она больше не могла терпеть невыносимую боль молча. Во всяком случае, широко раскрыв рот, она издала отчаянный крик.

Взгляд ее мгновенно сделался диким, затравленным. Она попыталась высвободиться, и Морвану стоило больших усилий удержать ее.

– Я взял бы ваши мучения на себя, Анна, если бы мог. Богом клянусь, что это так.

Худшее, однако, осталось позади. Мало-помалу она успокоилась, и снова ее страдальческий взгляд остановился на его лице.

– Вы же знаете, все на свете кончается. Закончится и это. Потерпите, осталось совсем немного. А вот как выздоровеете, сможете поехать в Англию к своему герцогу. Чтобы уладить все ваши дела.

Взгляд ее исполнился неизъяснимой печали, но она согласно кивнула.

– У меня остались при дворе кое-какие знакомства. Я дам вам рекомендательные письма к тем, кто сможет помочь. – Произнося это, он старался подавить тоскливое чувство, возникшее в душе при одной мысли об ее уходе в монастырь. Воображение тотчас же нарисовало ему удручающую картину: вот Анна в темно-коричневом монашеском облачении медленно проходит сквозь врата обители, и те навек затворяются за ней. И все же это видение было не самым худшим из тех, что представали перед ним в последние дни. Ведь еще так недавно он с ужасом представлял ее убитой в сражении или цепенеющей на супружеском ложе в объятиях Гюрвана.

– Ну, вот и все, благодарение Богу! – с чувством воскликнула Катрин.

Он ослабил хватку, но рук с ее живота и плеч не убрал. Анна розовым языком вытолкнула изо рта ремень. Ее ладони по-прежнему сжимали его руку.

Он пытливо вгляделся в ее синие глаза.

– Вы перенесли эту процедуру с мужеством и стойкостью, которые сделали бы честь любому из закаленных в боях рыцарей.

– Прежде чем вы пришли, они все твердили, что это наказание, ниспосланное свыше, за то, что я возомнила себя равной мужчинам. Не Катрин, нет, ведьмы-служанки.

– Ваша независимость вызывает у них зависть, – мягко произнес он. – Им кажется, что вы слишком много на себя берете, даже для святой. И в этом я не могу с ними не согласиться.

– Но я пекусь не только о своем, но и об их благе! – запальчиво возразила она.

– Если бы вы лучше разбирались в том, что пойдет вам во благо, а что причинит вред, то не лежали бы сейчас здесь вся в синяках и ссадинах и с зашитым боком. – Он старался, чтобы в словах его звучали не насмешка и осуждение, а всего лишь легкий укор. Но Анну они задели, и она сердито отвернулась.

– Если вы соблаговолите сейчас оставить нас, сэр Морван, я смажу ей рану бальзамом и наложу повязку. Благодарю за помощь, – проговорила Катрин.

Анна отпустила его руку. Воспользовавшись этим, он убрал с ее лба взмокшие от пота пряди волос.

– Гюрван?! – воскликнула она, лишь теперь вспомнив о пленном враге.

– Он под надежной охраной, не тревожьтесь. Постарайтесь заснуть. У нас еще будет время о нем поговорить.

Выйдя из комнаты Анны, Морван спустился в зал, затем прошел длинным коридором к ступеням, что вели в подземелье. Он снял со стены горящий факел и осторожно сошел вниз по винтовой узкой лестнице без перил.

Справа и слева от него виднелись двери. В коридоре было холодно и сыро. Здесь витал запах плесени и морских испарений.

Приблизившись к двери застенка, где содержались пленники, он приказал стражнику отпереть ее. Внутри на соломенных тюфяках полулежали трое рыцарей.