Книга Заживо погребенные - Иэн Рэнкин

– А что?

– Я слышал, что между Кафферти и детективом Ребусом что-то было.

– И что же об этом ты слышал, Дейви?

– Ну, что они… – Хайндз, казалось, наконец-то понял, что сам загнал себя в угол. – Да ничего.

– Ничего? Ты действительно ничего не слышал?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Почему ты не взяла меня с собой, когда шла к Доминику Манну?

Она почесала ухо, осмотрелась по сторонам, а потом снова повернулась к Хайндзу.

– А ты знаешь, какой был его первый вопрос ко мне? «А где ваш приятель-гомофоб?» Вот поэтому-то я и не взяла тебя с собой. Считала, что смогу вытянуть из него побольше, если тебя рядом не будет. – Чуть помолчав, она добавила: – Поэтому я так и поступила.

– Что ж, вполне разумно, – согласился Хайндз; плечи его обвисли, ладони, сжатые в кулаки, прятались в карманах.

– А что за картины у Нельсона, знаешь? – спросила Шивон, чтобы поскорее переменить тему.

Хайндз вытащил из кармана правую руку, сжимавшую четыре открытки. На них были работы Малколма Нельсона. И названия типа «Первые впечатления, оказавшиеся последними», «Взгляд на то, что давно известно». Названия, казалось, не увязывались с живописью: поля и небо; скалистая коса; вересковая пустошь; лодка на озере.

– Ну как? – спросил Хайндз.

– Да не знаю… Вообще-то я ожидала чего-то более…

– Абстрактного и сердитого?

Шивон бросила на него многозначительный взгляд:

– Именно.

– Абстрактная и сердитая живопись не продается, – объяснил Хайндз. – Ее не покупают те, кто знает, какого рода эстампы и открытки нужны публике.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что приносит деньги. Поздравительные открытки, картины в рамах, оберточная бумага… Спроси Джека Веттриано…

– Разумеется, спрошу, но для начала мне надо узнать, кто он такой.

Она задумалась, вспоминая, не упоминал ли о нем Доминик Манн.

– Художник. Пара, танцующая на отмели.

– Я видела эту картину.

– Не сомневаюсь. Он наверняка отлично заработал на открытках и примерно столько же получил от продажи картины.

– Ты шутишь.

Хайндз отрицательно покачал головой и сунул открытки в карман.

– Прибыль от искусства всецело зависит от маркетинга. Я говорил об этом с одним журналистом.

– Одним из тех, кто был на том просмотре?

Хайндз кивнул.

– Она искусствовед и пишет для «Геральд».

– И я при этом не присутствовала?

Он посмотрел на нее, и в его взгляде она прочла: так же, как и я не присутствовал на встрече с Домиником Манном.

– Ладно, – сказала она. – Это мое упущение. Давай дальше о маркетинге.

– Необходимо, чтобы имя художника получило известность. Для этого есть множество способов Художник, вернее, его работы, должен вызывать определенные чувства и настроения.

– Как эта… с ее незастеленной кроватью?[11]

Хайндз снова кивнул.

– Или вдруг искусственно возбуждается интерес к каким-то новым школам или направлениям.

– К новым шотландским колористам?

– В точку. В прошлом году был большой ретроспективный показ работ основоположников колоризма – Каделла, Пиплоу, Хантера и Фергюссона.

– И все это тебе рассказала та самая дама-искусствовед?

Он поднял вверх указательный палец.

– Для этого потребовался один телефонный звонок.

– Кстати о звонке… – Шивон полезла в карман за телефоном, набрала номер и стала ждать ответа. Хайндз вытащил из кармана открытки и бегло просмотрел их.

– Кто-нибудь из сотрудников беседовал со свидетелями? – спросила Шивон.

Хайндз кивнул:

– Я думаю, Силверз и Хоуз их опросили. Они беседовали с Хэсти, Селин Блэкер и Джо Драммондом.

– А как имя этого Хэсти?

– Среди профессионалов оно не известно.

На звонок никто не ответил, и Шивон отключилась.

– И что выявилось в результате этих бесед?

– Они действовали по всем правилам. Она удивленно посмотрела на него.

– В каком смысле?

– В таком, что они не знали или делали вид, что не знали, о чем конкретно их спрашивают.

– В отличие от тебя, ты хочешь сказать?

Хайндз облокотился рукой на машину Шивон.

– Я прошел ускоренный курс по шотландскому искусству. И тебе и мне это известно.

– Так поговори с замначальника Темплер. Может, она позволит тебе еще раз побеседовать с ними. – Шивон заметила, как покраснела шея Хайндза. – А может, ты уже поговорил? – догадалась она.

– Да, еще в субботу, в конце рабочего дня.

– И что она сказала?

– Она сказала, что я, похоже, знаю все лучше, чем она.

Шивон негромко рассмеялась.

– Скоро ты к ней привыкнешь, – сказала она, чтобы его утешить.

– Она теперь запилит до смерти.

Лицо Шивон стало серьезным.

– Она просто делает свою работу.

Вытянутые губы Хайндза приняли очертания буквы О.

– Я и забыл, что вы с ней подруги.

– Она мой начальник, как, впрочем, и твой.

– Насколько мне известно, она продвигает тебя по службе.

– Меня не нужно продвигать… – Сделав паузу, Шивон вдохнула поглубже. – От кого ты это слышал? От Дерека Линфорда?

Хайндз повел плечами. Он и не мог точно сказать, от кого: от Линфорда, Силверза, Гранта Худа… Шивон еще раз набрала номер на своем телефоне.

– Замначальника Темплер и следовало быть с тобой построже, – сказала она, держа телефон у уха. – Разве ты сам не понимаешь? Это ж ее работа. Будь она мужчиной, ты бы сказал про нее, что она может запилить до смерти?

– Тогда я сказал бы про нее что-нибудь похуже, – ответил Хайндз.

На этот раз на звонок ответили.

– Говорит сержант Кларк. Я договаривалась с мистером Кафферти о встрече,… Да, просто хочу узнать, в силе ли наша договоренность? – Она слушала, глядя при этом на часы. – Отлично, благодарю вас. Буду к назначенному времени.

Закончив разговор, она сунула телефон в карман.

– Моррис Гордон Кафферти, – объявил Хайндз.