Книга Микстура для терминатора - Наталья Александрова

— Ася! Ведь я же велела тебе никуда не уходить!

— Но собачка такая ласковая! И дяденька…

— Какой дяденька? Он тебе что-то сделал?

— Дал погладить собачку!

Чувствуя, как к глазам подступают слезы, я крепко прижалаэто чучело к себе. Мы вошли обратно и направились к гардеробу, там набарьерчике лежали два новых пластмассовых номерка. Такие же, что висели навешалках. Я схватила их и постучала. Откуда-то сбоку появилась старухагардеробщица.

— Иду, иду, выйти на минуту нельзя! Я вытаращила на нееглаза, а потом вспомнила, что именно ей мы с Аськой сдавали куртки, когдапришли.

— А кто у вас тут был?

— Да никого, мне и одной-то работы мало!

Я в смятении оделась, подхватила ребенка и чуть не бегомприпустила прочь от этого места. Только в метро я перевела дух. Что же это сомной творится? Неужели я схожу с ума, и все это мне просто показалось? Но я такчетко помню всю дурацкую историю с номерками. А если предположить, что номеркидействительно кто-то подменил, то это могли сделать, только пока мы сидели застоликом. Сумка висела на спинке стула — никак не отучусь от этой опаснойпривычки! — и когда мы передвинулись на одно место, я, растяпа, про неезабыла. Вполне можно было подменить номерки, когда я отвлеклась на того типа смороженым, но тогда они все должны были быть в сговоре! Тот тип в светломкостюме, две нелюбезные дамы, которые заставили меня пересесть, гардеробщик иличеловек, выдающий себя за него. И бабушка из гардероба, хотя нет, ее моглипросто отвлечь, но тогда кто ее так вовремя отвлек! А еще дяденька с собакой,которая с ушами. И все это только для того, чтобы я пережила несколько минутпанического ужаса. Нет, разумнее было бы думать, что все это мне померещилось.Значит, после того случая с Валентининой таблеткой и напрочь выпавших из памятисуток у меня что-то с головой. Но ведь я частично вспомнила события техпропавших суток. Но вспомнила не сама, а путем логических умозаключений, какбудто это не со мной произошло, а я прочитала все это в книге. Поэтому мне икажется иногда, что все, что со мной происходит, нереально. Как жаль, что уменя нет знакомого психиатра!

Я вернулась домой ужасно расстроенная, Аська тоже притихла исмотрела на меня испуганными глазами. Вскоре вернулась шумная компания соседей.Я отвлеклась на детей и приготовление ужина, а потом меня позвали к телефону.

— Как вы себя чувствуете после сегодняшнего? —поинтересовался тот самый механический голос.

Я молчала, глубоко потрясенная. Напрасно я расслабилась,ничего не кончилось.

— Надеюсь, вы поняли, что так просто я не сдамся, что япо-прежнему требую, чтобы вы отдали не принадлежащую вам вещь.

— Но, насколько я поняла, вам эта вещь тоже непринадлежит, разумеется, если вы не работаете в паре с Валентиной, но я недумаю, что это так.

? — Почему же?

— Потому что с Валентиной мы выяснили все вопросы иотказались от взаимных претензий.

— Вот как? В таком случае я вынужден применить болеежесткие меры. У вас прелестная дочка, и я с грустью должен заметить, что онаабсолютно беззащитна, сегодня вы в этом смогли убедиться.

Я давно поняла, к чему он клонит, так что не оченьиспугалась. Внутри я даже почувствовала слабое облегчение — значит, я не сошлас ума, и вся сегодняшняя история была тщательно организована.

— Должна вам сказать, в вас погиб режиссер.

— Да, это мое хобби.

— Послушайте, неужели вы думаете, что, если бы у менябыла эта штука, я бы не отдала ее вам немедленно, а стала бы рисковать дочерью?

— Да, некоторые женщины уязвимы детьми, но не все.

— Вы просто не знаете женщин! — вырвалось у меня.

— Я знаю все! Достаточно разговоров! — рассердилсяголос. — Даю вам срок до завтрашнего вечера, иначе пеняйте на себя! —В трубке раздались гудки.

— Татьяна, да на тебе лица нет! Что это за интересныйразговорчик? — Оказывается, Сергей давно стоял в коридоре и по моимрепликам понял, что дело мое плохо.

— Они грозят убить Аську! — вымолвила япобелевшими губами.

— Отдай им все!

— Я не могу, у меня этого нет.

— Понятно, тебя подставили. Какой срок?

— До завтрашнего вечера.

— Иди, собирай дочку. Много вещей не надо, только самоенеобходимое. — Он уже набирал номер телефона.

Я потащилась в комнату, повозилась там немного, а потом изкоридора послышались Галкины вопли:

— Куда это я потащусь на ночь глядя? Ты что, рехнулся,что случилось?

Сергей тихо сказал ей несколько слов. Потом добавил жестко:

— Собирайся живо!

Она замолчала на полуслове и бросилась в комнату. Мне вдругдо боли, до колотья в сердце захотелось, чтобы у меня тоже был такой человек,который взял бы на себя все мои проблемы, которому я доверяла бы настолько, чтоподчинялась ему слепо и безоговорочно. Но у меня такого человека нет. Иудивительное дело, опасность грозит моей дочери, а про ее отца я вспоминаю впоследнюю очередь. Я представила, как звоню сейчас туда, свекрови, в ихпредсвадебную лихорадку, и начинаю плачущим голосом объяснять мужу про Аську.Разумеется, они решат, что я все сочиняю от ревности. Да в лучшем случае онпросто вежливо попросит оставить его в покое, а в худшем — назовет ревнивойдурой и истеричкой.

Пока я так раздумывала, Галка появилась уже с двумядорожными сумками.

— Продукты возьми! — крикнул Сергей. Я помчаласьна кухню и стала кидать в полиэтиленовые пакеты все, что было в холодильниках,моем и Галкином. Хорошо, что вчера накупила продуктов! Аська любит пить чай ссахаром вприкуску. Я нашла в столе у Ксении Павловны пачку рафинада — потомотдам.

Они все уже стояли в коридоре, Сергей со Стасиком на руках,Галка с вещами и девочки, взявшись за руки. Еле сдерживая слезы, чтобы неиспугать ребенка, я обняла Аську и крепко прижала к себе.

— Слушайся тетю Галю!

С улицы раздался гудок автомобиля.

— Толик приехал, — сказал Сергей и передал СтасикаГалке. — Спускайтесь, я сейчас.

— Куда ты их, Сережа?

— А это тебе и знать не надо! — отрезал он, потомдобавил помягче:

— Там ведь не только твоя дочка, но и мои все. Ярисковать не могу. Ладно, Татьяна. Руки у тебя теперь развязаны, решай своипроблемы. Я там поживу денька два, присмотрюсь, а как вернусь, будем думать,что делать.

— Почему ты мне помогаешь, Сережа? Ведь ты даже незнаешь, может, я преступница?

— Какая разница? — удивился он. — Ты своя,родная, мы с тобой в одной квартире живем.