Книга Ворон - Эдгар Аллан По

Перевод с англ. Анны Парчинской

В. Космолинская 1999

Ворон

Black Lion Duke

Полночь, раз, была глухая; мысли – вялы и усталы,

Множество преданий странных в старой книге я прочел,

Грезил в зыбкой полудреме, и услышал незнакомый

Звук, как стук – неясный, скромный, в дверь жилища моего.

"Видно, гость, – пробормотал я, – у жилища моего.

Путник – только и всего."

Помню ясно, как вчера я – был Декабрь, и догорая,

Угольки, как души, тая, рассыпались в прах и сор.

Жаждал утра я со страстью; дел себе искал напрасно,

В море книг топил несчастье, – спи, погибшая Линор, -

Незабвенный, лучезарный, ангел с именем Линор, -

Имя здесь – ничто, с тех пор.

Тут, звенящий тихий шорох заскользил в пурпурных шторах,

Ужасом пронзив, какого прежде я не знал еще;

И, чтоб сердце успокоить, повторил себе я строго:

"Это гость, что ищет крова – у жилища моего.

Путник поздний ищет крова у жилища моего.

Путник, только и всего."

Дрожь в душе своей унявши, я решил не медлить дальше,

"Сэр, – сказал, – Мадам, быть может, – право, искренней всего,

Умоляю вас, простите, был ваш стук настолько тихим,

Деликатнейшим и тихим в дверь жилища моего,

Что я вас едва расслышал." – Отпер дверь… И – никого.

Тьма лишь, больше ничего.

Я стоял, ошеломленный, в тьму глядящий, напряженный,

Дикой грезою пронзенный, небывалой до сих пор…

Долго ждал, но тьма молчала, больше знака не давала.

И одно лишь было слово здесь обронено: "Линор?" -

Я шепнул его, и эхо мне вернуло вздох: "Линор!"

Ясный вздох – и явный вздор.

В дом пустой вернувшись снова, с болью в сердце – нет ей

слова,

Вскоре стук услышал новый – громче прежнего того.

"Видно, – я сказал, – там что-то бьет в оконную решетку.

Надо бы проверить, что там странно так стучит в окно.

Только сердце успокою, и взгляну, что бьет в окно.

Ветер лишь, скорей всего!"

Только распахнул я ставни, как влетел, шумя крылами,

В дом мой Ворон величавый, очевидец тьмы времен.

И надменно, без почтенья, без малейшего смущенья,

Будто лорд, без приглашенья, важно сел над дверью он -

Заскочив на бюст Паллады, важно, будто бы на трон, -

Сел, и все, и замер он.

И при виде черной птицы, смог я вдруг развеселиться,

Словно шутка над испугом – этот траурный убор.

"Хоть хохол торчит – не очень, не пуглив ты, это точно, -

Я признал. – Зловещий Ворон, знающий Ночной простор -

Как зовешься, покоривший Ночь – Плутона злой простор?"

Ворон каркнул – "Nevermore!"1

Потрясен я был нескладной птицей, говорившей складно,

Пусть ответ ее, конечно, был не складный разговор;

Невозможно согласиться, чтоб к кому влетела птица,

Осчастливив тем, что села, как еще один затвор, -

На скульптурный бюст над дверью, будто чудище-затвор, -

С этой кличкой – "Nevermore".

Но сидел он отрешенно, так сказав, на бюсте, словно,

Вместе с этим странным словом жизнь покинула его,

Ничего не добавляя, ни пера не поправляя -

Лишь когда пробормотал я, "Как друзья все, до сих пор -

Утром он меня оставит, как Надежды, до сих пор." -

Вдруг изрек он: "Nevermore."

От внезапности я вздрогнул – да и кстати было слово.

"Несомненно, – я промолвил, – заучил он этот вздор -

Вздох хозяина, чьи беды не давали видеть света,

И печалям стал ответом, как припев иль заговор -

И надеждам отпеваньем – тот тоскливый заговор:

"О, довольно – nevermore."

Но, как прежде, эта птица – повод, в шутке, мне забыться;

Кресло к двери развернул я, к бюсту, к Ворону в упор,

И на бархат опустился, и в фантазии пустился,

Сочиняя, что пророчил мне посланец давних пор -

Черный, мрачный и ужасный очевидец давних пор,

Мне прокаркав: "Nevermore."

Так сидел я, в размышленье, но уже без обращенья

К птице, чьи глаза сверкали, в сердце мне вжигая взор,

И мечтал я, отдыхая, мягкий бархат приминая,

Что свет лампы, обтекая, в странный превращал узор.

Фиолетовый тот бархат, тот причудливый узор,

Ей не смять, ах, nevermore!

Воздух, в сладком представленье, загустел в хмельном куренье -

Серафим махнул кадилом, став незримо на ковер.

"Бедный грешник, – тут вскричал я, – Божьи ангелы, слетая,

Дарят отдых, мир, непентес1 горькой скорби о Линор;

Жадно пей благой непентес – пей, и позабудь Линор!"

Каркнул Ворон: "Nevermore."

Я сказал: "Исчадье ада! – Ворон вещий, или дьявол! -

Послан ли сюда Лукавым, или брошен в сей простор

Ты неистовой стихией, в царство колдовской пустыни,

В дом, где Ужасом все стынет – о, ответь мне, вещий взор -

Ждет ли Галаад целебный? – заклинаю, вещий взор!"

Каркнул Ворон: "Nevermore."

Я сказал: "Исчадье ада! – Ворон вещий, или дьявол! -