Книга Склиф. Скорая помощь - Андрей Шляхов

— Кружится голова, как ей не кружиться, милый доктор, — Тютюнникова взмахнула рукой, показывая, насколько сильно, бывает, кружится голова. — Утром встаю — а перед глазами все плывет… И без очков ничего не вижу.

Придя в палату, Сметанин застал Тютюнникову за штопкой вязаного носка. Штопала она, кстати, без очков. Штопала и ворчала, что «в этой шебутной клинике» новые носки не связать.

— А не утром? В течение дня кружится голова? — выспрашивал Сметанин. — Шатает при ходьбе?

— Шатает, милый доктор, шатает, — пригорюнилась Тютюнникова. — Ох-то-тонюшки! Как же не шатать, если девятый десяток пошел. Соседки мои — девчонки молоденькие, так их и то шатает. Маруся давеча пошла в туалет — и грохнулась там.

Марусе было шестьдесят семь. Двум другим «молоденьким девчонкам» — шестьдесят пять и шестьдесят девять. Тютюнникова держала их за молодежь и без зазрения совести гоняла «принести кипяточку», «сходить в буфет за сахарком» и вообще.

— Мария Сергеевна, вы упали? — заволновался Сметанин, оборачиваясь к пациентке. — Давайте я вас посмотрю.

— Да ничего страшного, Владимир Викторович…

— Я должен убедиться в этом.

Пока Сметанин осматривал Марию Сергеевну, Тютюнникова проворно доштопала носок.

В позе Ромберга[15]Тютюнникова была устойчива, пальце-носовую пробу[16]выполняла уверенно, пальцы Сметанина сжала своими руками так, что они слегка онемели.

Назначив Тютюнниковой консультацию невропатолога, Сметанин отправился в столовую, у дверей которой (на ловца и зверь бежит) столкнулся с невропатологом Оганезовой, консультировавшей гастроэнтерологию. Столовая встретила их многолюдьем и суетой. Они взяли подносы и встали в длинную очередь, которая начиналась от дверей, но, как и вчера, двигалась быстро. Сотрудники ели торопливо и убегали продолжать работу, за столами то и дело освобождались места, на которые сразу же садились следующие едоки.

— Я там консультацию назначил, — небрежно, как бы между делом, сказал Сметанин. — Тютюнникова, палата двенадцать-двенадцать. Мне бы ее перевести…

— Что так? — не переставая жевать салат, поинтересовалась Оганезова. — Бомжиха?

Сметанин объяснил, что да как.

— Ты меня знаешь, — ответила Оганезова, пододвигая к себе тарелку с борщом. — Врать не стану, а усугубить усугублю. Возьму мелкий грех на душу, так уж и быть. Напишу, что по состоянию здоровья показано продолжение лечения в стационаре. Оно в этом возрасте всем показано. Психиатрии там нет?

— Нисколько, — улыбнулся Сметанин. — В ясном уме и трезвой памяти, то есть — наоборот…

— В резвой памяти! — недобро усмехнулась Оганезова, сверкнув глазами-маслинами из-под длиннющих ресниц. — Совсем как моя свекровь. Все видит, все замечает, все помнит, обо всем мужу докладывает. Он пока вечером на кухне мамин доклад не выслушает, спать не может лечь!

— Так маму любит?

— Она его так любит! — хмыкнула Оганезова. — Если на сон грядущий мозг ему не выест, то заснуть не может! Лучше уж ее выслушать, чем в час ночи «Скорую» вызывать на «плохо с сердцем». Если бы можно было ее на твою бабку обменять, так я обеими руками…

— Алиса, ты не поняла, — перебил Сметанин. — Мне койку освободить надо, а не конкретно от Тютюнниковой избавиться. Тютюнникова — мировая бабка, беспроблемная, особенно если слабительное пьет. По мне — так пусть до весны лежит, но шеф…

— Вот если никуда в неврологию не спихнешь, то попроси шефа помочь, — посоветовала Оганезова. — У него авторитета больше, пусть попробует.

— Это не в моих правилах, — серьезно ответил Сметанин. — Я лучше сам…

Ответы заведующих неврологическими отделениями двадцатой, сороковой и шестьдесят третьей городских больниц были разными по форме, но едиными по содержанию.

— Выписывайте ее домой, если держать не хотите! Да не надо мне во второй раз зачитывать то, что вам написал невропатолог! Я все понял и брать вашу Толоконникову не буду! С наступающим!

— Ну мы же не дети, чтобы заниматься такими вещами? Или я ошибаюсь, коллега? Счастливого вам Нового года!

— Знаете что, Виктор Владимирович… Извините, Владимир Викторович! Когда у меня будет гостиница, Владимир Викторович, тогда и обращайтесь с такой вот, простите за выражение… Ладно, не буду. Всего хорошего и с наступающим вас! И Любовь Федоровну поздравьте от моего имени!

Подперев щеку рукой, сидел в ординаторской грустный доктор и смотрел телевизор, на экране которого бойкий лысый дядечка в серебристом с отливом костюме и ослепительно-красном галстуке расписывал преимущества профессии продавца в возглавляемом им магазине:

— Перспектив у продавца много. Например, вы можете подниматься по карьерной лестнице: продавец, старший продавец, администратор, управляющий. Разумеется, карьера прямо пропорциональна приложенным усилиям. Для успешного карьерного роста необходимо образование в той сфере, в которой вы работаете. Также немаловажным фактором является величина компании. В крупной организации, такой, как наша, перспектив у сотрудников гораздо больше, чем в маленькой. Открою вам маленький секрет: вы должны получать удовольствие от своей деятельности, и тогда вы обязательно добьетесь успеха!..

«А получаю ли я удовольствие от своей работы?» — задумался Сметанин. С одной стороны — да, было и удовольствие, и удовлетворение. На работу Сметанин обычно ехал с удовольствием, домой не торопился. Нравилось все — и хирургия сама по себе, и отделение, и начальство… А чего стоит сам факт того, что ты работаешь в Склифе? Нет, с этой стороны все в порядке. Просто не вышло с Тютюнниковой, завалил, можно сказать, простое поручение, вот и немного меланхолично от этого на душе. Во время новогодних праздников кому-то откажут в госпитализации, потому что в отделении не будет свободных мест. Даже в коридорах не будет, и «подкинуть» никуда не получится, потому что у всех будет завал…

«Подкинуть» означает положить пациента на время в другое отделение. До тех пор, пока в своем не освободится место. Ходить туда, заниматься «подкидышем», делать назначения, утрясать проблемы с медсестрами. С медсестрами проблемы неминуемы, поскольку «свои» медсестры к подкидышам не ходят, ими занимаются «чужие». Медсестры и так загружены по самые гланды, когда же им еще в другие отделения бегать? Так и повелось исторически для медсестер — заниматься всеми, кто лежит в отделении, независимо от того, «свой» он или «чужой». Медсестры, разумеется, лишней работе не рады. В чужом отделении медсестре не очень-то и прикажешь. Приходится просить, подкармливать вкусным-сладким. Хлопотно.