Книга Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Егор Чекрыгин

– Вон, опять отбились, Осакат, не зевай, гони их к стаду. Лга’нхи, ты уверен, что мы правильно идем?

– Конечно, – хладнокровно ответил Лга’нхи. – Сомневаешься во мне, спроси у духов, ты ведь шаман!

Ради того, чтобы окончательно стать шаманом, мне пришлось организовать празднества… Я, правда, при этом не преследовал цели стать шаманом, просто как-то так само получилось.

Идея-то была совсем в другом. Хорошенько отъесться перед решительным рывком, сбросить напряжение, набраться физических и моральных сил, а заодно получше объединить племя. А что лучше поднимает дух и объединяет, как не совместный корпоративчик? Да и повод у нас был самый подходящий, – праздник Весны! А то что же это делается? – сверчки уже с неделю трещат, а у нас еще ни в одном глазу!

Подбросил идею Лга’нхи, и тот, к моему удивлению, воспринял ее удивительно серьезно и как-то очень робко, но с большой надеждой в глазах, спросил: «Смогу ли я?!?!»

Я сначала даже как-то не врубился, о чем это он. Потом понял – это для меня Рождество, допустим, было праздником пришествия Деда Мороза, а праздник Весны – поводом обожраться мясом и, заразившись общим весельем, попялиться на воинские, а главное – женские пляски. Подражая старшим, поплясать самому в компании подростков, поучаствовать в играх, послушать былины и поучительные враки шамана и вождя… Для Лга’нхи же, как Рождество для убежденного христианина, праздник Весны был наполнен глубоким религиозным смыслом, если не сказать больше. К концу года весь мир умирал, и был мертвым до тех пор, пока люди и сверчки не разбудят его и не вернут к жизни, совершив обряд Перерождения. Невозможность отпраздновать означала, что дальше ему придется жить в мертвом мире… Мало того, что он сам, оставшись без племени, ощущает себя живым мертвецом. Так теперь он еще будет живым мертвецом, уныло бродящим по мертвому миру.

Жуть, да и только – называется захотел гульнуть и расслабиться, а приходится взгромождать на свои плечи миссию по Спасению Мира! Но если серьезно, если я сумею совершить обряд и вернуть мир к жизни, это сразу прибавит к уверенности моего приятеля тыщу очков первосортной маны, а уж планка моего авторитета в его глазах взлетит на сто первый уровень.

Ну казалось бы – какие проблемы? А что называется – попал! То, что я смогу совершить обряд, я практически не сомневался. Ведь знаком успешного проведения будет наступление весны, появление зеленой травки, массового цветения, начала брачных игр у разных зверушек и прочая-прочая-прочая… Интуиция мне подсказывала, что как бы я ни провел обряд – все это произойдет и без моих ценных указаний. Другое дело, убедить Лга’нхи, что процедура проводится правильно. Суть-то обряда в том, что душа убитого бычка переселяется в его изображение и продолжает жить, презрев смерть… или типа того. Его съеденная плоть наделяет людей особой силой. А выпитая всем племенем кровь создает связь между миром, людьми и их мистическим предком и покровителем.

Слепить бычка Я– это фигня! А вот можно ли обагрить глиняную фигурку бычка кровью суслика или оленя? Или надо лепить оленя, и тогда уже… Но олень в глазах местных отнюдь не сакральная зверушка. Отправить Лга’нхи украсть бычка у врагов? Даже если отбросить все риски, связанные с подобной акцией, есть существенная проблема – бычка придется сожрать полностью, обглодав каждую косточку. А в овцебыке под тонну веса. Из них центнеров семь-восемь чистого мяса. Даже если мы сожрем такую гору мяса за пару-тройку дней и не умрем от обжорства, то ни о каком прорыве через вражеские позиции даже думать будет нельзя еще как минимум пару недель. А если владельцы бычка придут за ним по следу, рядом с грудой костей они увидят три круглые тушки похитителей, способные только ползать и вяло отплевываться от врагов.

А впрочем, помимо овцебыка, есть другое сакральное животное – тигр… Может, отловить его? Съесть одного тигра втроем – это, пожалуй, нам под силу. Но нет! Во-первых, он сакрален со знаком минус, и это уже будет сатанизм чистой воды. А во-вторых, жрать кошатину???… Я хоть и вырос на уличных беляшах и чебуреках, но там-то начинка из кошатины была частью городского фольклора и анекдотов типа – «новая акция, – купи десять чебуреков и собери себе кошку». А тут придется жрать тигрятину реально. А я где-то читал, что это не самое вкусное и полезное мясо. Сожрать кусочек ради приобщения к тигриной силе и кровожадности – это еще куда ни шло, но праздновать подобным образом совершенно не хотелось.

Да, тупик! Всегда ржал над вычислениями «сколько ангелов поме€стится на кончике иглы», пока сам не угодил в служители культа и не столкнулся с такими вот проблемами. Причем основная тупость в том, что оценивать правильность обрядов будет Лга’нхи, ибо на него мне надо произвести впечатление. И потому-то именно с ним я и не могу посоветоваться о том, как проводить обряд. Я шаман, значит, подобные проблемы исключительно в моей компетенции… Но попробуй только не угоди электорату!!!

«…Хм… А если, как говорится, перекрестить порося в карася?» – вдруг мелькнула у меня в голове спасительная мысль.

Обиднее всего, что у меня было так мало зрителей! Всегда так, стоит вляпаться и опростоволоситься, и, как всегда, вокруг тысячи глаз. А когда делаешь нечто замечательное…

На следующее утро я отправил Лга’нхи на охоту, дав ему весьма подробные инструкции. Изловить он должен был оленя определенной разновидности… По степи бегало штук шесть пород оленей. Но я сделал заказ на конкретного… Исходя в основном из чисто гастрономических соображений, ну и плюс еще одна мелочь. И, что самое сложное, доставить добычу в стойбище он должен был еще живой. В глазах Лга’нхи мелькнула искорка разочарования. Но я устыдил сего Фому неверующего, велев доверять мне и духам, которых я в данный момент представляю. Искра не то чтобы исчезала, но малость поугасла, и он ушел.

А я тем временем, уйдя в степь, начал вспоминать свои художественные навыки. И что называется – мастерство не пропьешь! (Особенно если восемь лет пьешь исключительно воду и молоко.) Навыки вернулись не сразу, но постепенно, с помощью парочки наскоро выструганных стеков, я вылепил весьма реалистичную статуэтку гривастого оленя. Перелепил и слепил снова… Потом опять и опять… Надо было добиться скорости и точности движений.

И вот – раннее утро, рождение дня, на востоке пылает алое зарево, предвещающее восход солнца… Я выхожу к почтительно замершим соплеменникам и показываю статуэтку оленя… На их лицах неподдельный восторг и изумление. Статуэтка действительно хороша! Я и сам доволен своей работой – олень получился как живой. Это не убогие поделки нашего шамана, мой олень словно бы замер в напряженном ожидании, готовый каждую секунду сорваться с места… Черт! Я действительно хорош!!! Но сейчас не до самолюбований. Подхожу к лежащему связанным оленю. Лга’нхи перебил ему заднюю ногу, и бедолага страдал всю ночь, оглашая наше стойбище тоскливыми стонами… Ладно, парень, считай, что уже отмучился. Еще немножко осталось. Перерезаю ему глотку. Скорее надрезаю. Кровь начинает неторопливо вытекать в подставленный горшок, а я быстро сажусь рядом и достаю инструменты… Гордо поднятая длинная шея вдавливается, превращаясь в мощные плечи и высокий горб, туда же идут наскоро обкусанные длинные рога, морда становится менее вытянутой и более массивной. Чем хорош гривастый олень, это обилием шерсти, делающей его немного похожим на овцебыка, так что остается осторожно, чтобы не повредить армирующие прутики, изменить форму ног… Потом быстрые движения специально подготовленным стеком с зубчиками там, где пальцы мяли глину, и фигурка обрастает шерстью. Вчера я совершал это «чудо» уже раза четыре, так что к тому времени, когда глаза оленя окончательно остекленели и кровь перестала литься, в моих руках появилась фигурка овцебыка. Пусть он и не был так же хорош, как олень, все-таки работа сделана наспех, но в глазах моих соплеменников читалась искренняя убежденность в сопричастности к Чуду! Я буквально на их глазах превратил оленя в овцебыка. Даже Осакат, которая, возможно, и не считала «старших братьев» своими предками (надо бы, кстати, поболтать о верованиях ее народа) и была представителем куда более продвинутой культуры, смотрела на меня с почтительным восторгом и некоторой опаской.