Книга Обещал жениться - Любовь Матвеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жанна решительно порвала с родителями – у той тоже характер! И своей дочери, оставшейся в Петропавловске, запретили общаться! Нелли к тому времени работала в Администрации города, на хорошей должности – секретарь большого человека! У неё тоже каменело лицо.
Шли годы. Лузановы старели, слабели за своим высоким забором, куда никогда не проникал соседский любопытный взгляд, куда не удалось проникнуть и мне в новогоднюю ночь. Им не писала, не звонила дочь, к ним не приходила внучка, и правнуки их не знали… Видно, старики совсем осовели от одиночества, потому что однажды тётя Катя, встретив молодую соседку напротив, сказала:
– Пойдём к нам, хоть посмотришь, как мы живём…
Одиночество и старость глядели в глаза… Старики купили благоустроенную квартиру в центре города и продали дом. Продавший им однокомнатную квартиру разбитной хозяин – молодой мужчина, который проворачивал какие-то аферы с квартирами, понял, как они одиноки, и не терял их из вида, навещал.
Лузановы дряхлели, вот уже тётя Катя и с палочкой ходит, вот и совсем перестала появляться на рынке, где мы иногда виделись… Однажды дядя Коля упал и умер, расшибив себе голову (а соседи предполагали, что к этому как-то была причастна палка тёти Кати… Властность её не оставила, а на ком ещё её самоутверждаться, как не на безответном муже)?
На похороны отца дочь Жанна приезжала. Пришла, постояла у гроба, простилась, на поминки не остались. «С матерью даже не поздоровалась» – шептались потом соседи. И риэлтор был здесь же… А после этого через несколько месяцев тётя Катя куда-то исчезла… Не внучка – племянник заинтересовался – куда? Разбитной молодой человек, риэлтор, показал племяннику видеоплёнку. Оказывается, тётя Катя живёт где-то в деревенском доме у чужих людей, за занавеской на старом диване, кое-как выходит во двор со своей палочкой…
Это властная, богатая, требовательная тётя Катя, грозного взгляда которой всю жизнь боялись муж, дочь, соседи! Невероятно!.. Вряд ли это возможно было по её доброй воле! Племянник изумился и потребовал представить тётю Катю в натуре!
Её тут же привозят в натуре – в гробу. Хоронят из её квартиры. Дочь не приехала, внучка пришла, постояла… У неё уже вполне оформилось каменное выражение лица, так похожее на бабушкино… На наследство она не претендовала.
А вот племянник претендовал. Подал в суд. Напрасно! Завещание было подписано в пользу риэлтора… Бывший владелец квартиры стал настоящим, продал её немедленно, и исчез из поля зрения…
Так что цивилизация в виде юрких молодых аферистов дошла и до Петропавловска!
Топор взвился…
«Ретив веку не доживёт»
(русск. пог.)
Обычно дядя Жора сидел на лавочке у своих ворот, слегка подвыпивший и благостный, улыбался полными губами и жмурился на солнышке. Мужчина он был крупный, красивый. В праздники его грудь украшали немногие солдатские награды участника Великой Отечественной войны. В будни он ходил в тельняшке. Если мы, дети, не были заняты своими играми и проказами, то охотно жались к нему кучкой, слушая рассказы бывалого человека и воина. Хотя он воевал в составе пехотных войск, почему-то любил прихвастнуть своими воображаемыми подвигами и на море, изображая бывалого моряка. Наверное, это было его неосуществлённой мечтой. От его рассказов о былых подвигах на суше и на море у нас, детей, захватывало дух!
Жена, тётя Феня, была маленькой и хлопотливой. Дел в доме и на огороде полно, да ещё подрастают три дочери и сын Васька. Всех надо кормить. С утра утки и гуси выгонялись со двора – там полно луж, грязи, канавы заросли сорной травой, пусть птицы сами находят пропитание и развлечения до вечера. Куры выпускались из тёмного сарая во двор, и важный петух громко славил жизнь! А напрасно. Поскольку он перестал топтать кур, а те оттого плохо несли яйца, ему готовилась замена, сам же он подлежал закланию! Надо наточить топор! Это было единственной обязанностью дяди Жоры по дому, которую он ВЗВАЛИЛ на себя добровольно и истово исполнял. Топор всегда должен быть острым!
С топором у тёти Фени проблем никогда не было – она хватала его, рубила дрова, поправляла забор, тесала колья для помидор, но головы курам дядя Жора рубил сам! Мужик он или нет? В остальное время, подвыпивший, сидел на лавочке с мужиками или заливал соседским детям свои байки. Тётя Феня была довольна – ладно, хоть руки пьяный не распускает. Правда, сыну иногда от него достаётся, но это неплохо – пусть знает крепкую руку отца! Как же иначе сыновей воспитывать? Вон их сколько вокруг, ширмачей, отбившихся от дома! Один Сашка Лаптев чего стоит – из тюрьмы да снова в тюрьму… И Виталька Мулдашев уже пошёл не по той дорожке… А про Тольку Мягких что и говорить… Ну, да у тех отцов нет, какой с них спрос? А Васька пусть растёт достойным отца-героя! – так рассуждала хлопотливая тётя Феня.
Но чаще мы, дети, играли в свои игры, а взрослые – в свои. В трезвых семьях дети пристращивались к книжкам, к голубям, к моделированию или игре на гитаре. В пьяных, как матери ни бились, сыновья последовательно шли по отцовской дорожке! Долго-долго росли мы, росли, и вдруг оказалось – выросли! Не знаю, читал ли дяди Жорин Васька какие-нибудь книжки помимо задаваемых в школе, но в шестнадцать он уже на равных сидел со взрослыми мужиками за столом, и выпивал – в праздники-то можно!.. Потом совсем повзрослел.
Слово за слово, стали у подвыпивших отца с сыном происходить схватки. Сначала словесные, потом – рукопашные. Отец по-прежнему не всегда был доволен сыном, и сыну тоже было что припомнить отцу! И пошла потеха! Как-то мутузить друг друга в кулачном бою было несподручно – всё-таки сын с отцом – стали хвататься за топор, будто в шутку. То отец гоняется по кварталу с поднятым для удара орудием за сыном, то сын – за отцом, с тем же топором. Может, и гонялись оба, соразмеряя свои действия, чтобы не догнать. Чтобы только напугать, да доказать свою пьяную правду. Но куда Ваське до дяди Жоры! Жидкий ещё был парень против крупного и сильного отца! Не силач, но бегал быстро.
А однажды произошло
