Книга Чистильщик. Повесть - Валерий Николаевич Ковалев

о тернопольских гостях и их просьбе.

«Вроде заглотнул», — подумал майор, отгоняя вторую часть фразы, вслед за чем проинструктировал агента о дальнейших действиях.

На следующее утро Партизан вернулся в схрон, где его хлопцы играли с эсбистами в карты и сообщил, что Мудрый готов к встрече на этом месте.

— Гаразд, — переглянулись посланцы и стали собираться в обратный путь.

Радушные хозяева снабдили их на дорогу провиантом, после чего Мацько с Лелем провели обоих лесными тропами до границы со Львовщиной.

Прибыв через неделю на место, Чумак с Карпом доложили Куку о выполненной миссии, а заодно сообщили о том, что по пьянке «выболтал» Партизан.

— Такое о Мудром не всякий знает, — сказал тот. — Но на всякий случай еще раз проверим.

И изложил свой план. Согласно ему, эсбистам надлежало вернуться назад со следующим приказом: Партизан должен услать своих бойцов в другое место, а в бункер поселить их. Там вместе перезимовать и ждать Кука.

— Этого времени вам хватит, чтобы его досконально проверить и изучить, — сказал он Чумаку. — При малейшем подозрении — ликвидировать. Ну а ты, — взглянул на Карпа, — если все нормально, к концу зимы вернешься, и в мае будем выдвигаться.

— Будет сделано, друже провиднык, — щелкнули каблуками оба. — Можете не сомневаться.

После краткого отдыха был совершен обратный вояж. Партизан беспрекословно подчинился. А при очередном своем выходе из схрона, для пополнения продуктов, встретился в обусловленном месте с Исаевым и рассказал о возникшей ситуации.

— Вон что придумал старый лис, — хмыкнул тот. — Умно, ничего не скажешь.

— Что будем делать?

— Ждать. Выбирать не приходится. Но зато мы усилим их доверие к тебе.

— Каким образом?

— Вот послушай…

Погожим осенним днем, когда леса стали погружаться в сон, а по воздуху заскользили нити паутины, Чумак с Партизаном, сидя недалеко от схрона, грелись на солнце. Карпо, прихватив жестяное ведро, спустился за водой, вниз к потоку.

— Зима в этом году будет ранняя, — жуя травинку и глядя в выцветшее небо, по которому плыл журавлиный клин, сказал эсбист.

— Почему?

— Стаи отлетают рано.

Их разговор прервало звяканье металла, а потом на гребень выскочил запыхавшийся Карпо.

— Облава! Внизу солдаты.

— Продал, гад? — ощерился на Партизана Чумак, передернув затвор шмайсера.

— Молчи, дурень, — оттолкнул тот ствол, — быстро в бункер!

Все трое поочередно спустились вниз и, захлопнув за собой крышку, изготовились к бою. Затаив дыхание, прислушались. Сначала наверху было тихо, затем донеслись шорохи и неясные голоса, чуть в стороне в землю дважды ударил щуп, потом все стихло.

Просидели в полном мраке два часа, тихо и неподвижно.

— Ну что? Вроде как ушли? — сглотнул в дальнем углу слюну Карпо.

— Щас поднимусь и проверю, — тихо ответил Партизан, наощупь пробираясь к лестнице. Затем чуть скрипнула перекладина, мрак вверху прорезался светлой щелью.

— Есть кто? — приблизился к сапогам Партизана Чумак, сжимая в ладони рубчатую гранату.

— Никого, — буркнул тот, осторожно отвалив крышку.

Вскоре они вновь сидели рядом с лазом, жадно дымя махоркой.

— Ты это, извини, — примирительно сказал Партизану Чумак. — Я погорячился.

— Бывает, — размяв в пальцах окурок, сдул тот с ладони пепел.

С этого момента эсбисты стали больше доверять своему напарнику, хотя полностью не верили никому, кроме Кука. Зимовка была долгой и утомительной, хотя снегу было мало. Морозы часто сменялись оттепелью, что облегчало походы за продуктами и керосином, которые каждые три недели доставлял Партизан, встречаясь в ближайшем селе с Дядьком.

Когда же наступил февраль, Карпо собрался на Львовщину для встречи с главным командиром УПА. Как тот приказывал.

— Так когда его конкретно ждать? — поинтересовался Партизан. — Хотелось бы организовать достойный прием. Со свежиной, варениками и горилкой.

— Ждите в мае, — ответил Карпо. — Прощавайте, хлопцы.

Спустя неделю, отправившись в очередной раз за продуктами к Дядьку, он вызвал через того на встречу Исаева, а когда тот явился, доложил ему о времени прибытии Кука.

— Ну что же, в таком случае будем готовить ему встречу, — выслушал агента майор. — Для начала берем Чумака, ты знаешь, что делать.

Затем они расстались. Партизан получил у Дядька сидор с харчем и под утро вернулся в схрон. А по пути прихватил из тайника в карьере флягу со спецсредством, именуемым «Нептун-47».

— Как сходил? — встретил его лежавший под кожухом Чумак.

— Нормально, — опустил на лавку мешок Партизан. — Дядько выдал даже баклажку спирта.

— Хорошее дело, а то я замерз ночью, как цуцик.

Сняв ватник и шапку и повесив их на вбитый в стену колышек, агент раздернул горловину мешка и накрыл стол, выложив поочередно на старую газету ржаной домашний каравай, шмат сала и в потертом чехле флягу. Затем напластал сала с хлебом, разрезал луковицы пополам и бросил напарнику:

— Вставай.

Когда оба уселись друг против друга, Партизан отвинтил колпачок, несколько раз булькнул кадыком: «Гарный». После чего, запив водой из кружки, незаметно нажал кнопку и передал флягу соседу. Чумак тоже изрядно хлебнул и, крякнув, начал закусывать.

Спустя несколько минут его глаза посоловели, речь стала невнятной, голова упала на руки.

— Так-то лучше, — усмехнулся Партизан, связал бандеровцу руки и оттащил на нары. Очнулся эсбист уже в камере. Его мутило, нутро палила жажда.

— Воды, — прохрипел он, чья-то рука подала кружку. Эсбист жадно выпил воду и вернул кружку охраннику в синей фуражке, то увидел сидевшего сбоку топчана на табурете человека в гражданском.

— Давайте знакомиться, — сказал тот. — Я майор Исаев.

После этого последовали несколько допросов, не давших результатов. Ничего нового о себе, а тем более Куке, арестованный не сообщал, вел себя насторожено и замкнуто. От сотрудничества под гарантии свободы категорически отказался.

— Тогда вас придется расстрелять, — нахмурился майор. — Как ярого врага советской власти.

— Расстреливайте, — блеснул глазами Чумак. — Но предателем я не стану.

Зная, что обычные методы обработки в отношении таких лиц не проходят (так было с «Даркой»), в отношении Чумака применили новые. Ему обеспечили отличное питание, ежедневные прогулки на свежем воздухе и баню по субботам. А кроме того стали доставлять в камеру свежие газеты и журналы, в которых сообщалось об успехах социалистического строительства в республике.

Теперь вместо Исаева с эсбистом начал встречаться майор Нечай, психолог и большой знаток человеческих душ. Сумев расположить арестанта к себе, занялся его идеологической обработкой. А чтобы усилить воздействие, по согласованию с курирующим замминстра, Чумаку выдали приличную одежду и организовали несколько экскурсий в город.

Словно зверь много лет скрываясь в лесах и схронах, общаясь с себе подобными, Чумак был поражен мирной жизнью: красотой отстроенного Киева, обилием товаров в магазинах, работавшими предприятиями и, самое главное, светлыми людскими лицами. Он уже и не мог припомнить, когда в