Книга Ночь девы - Юлия Бабчинская

локтя, обнажая пунцовые шрамы на обеих руках.

– Там, – сглотнув ком в горле, говорю я и указываю на дверь в ванную комнату.

Стараюсь не таращиться на линии, которые, как вены, обвивают его руки. Великий Сотмир, что с ним произошло?

– Если ты уже перестала быть бессильным сусликом, то принеси-ка мне чего-нибудь пожевать. Иначе я съем тебя, фиалка. Но я не питаюсь цветами, как какой-нибудь розум.

– Кто?

На его губах мелькает усмешка, и, прежде чем я могу ответить что-то остроумное, он поворачивается и скрывается за дверью. Плеск воды и разбросанные кругом мужские вещи говорят о том, что все взаправду.

Призрак

Пока я пытаюсь расслабиться в горячей воде, ругая себя за то, что не заявился к девчонке раньше, в голове вертятся всякие-разные мысли. Слишком много мыслей. До прихода в Малые Королевства все было довольно просто: приди, найди, забери, убей.

Но теперь… добавилась она! Это невинное, но отнюдь не безобидное создание!

А хуже всего, я вспомнил, кого она мне напомнила. Эти горящие черные глаза, благородные черты лица, брови, движение которых передает все эмоции. Да и история того человека тоже сходится…

Мы встретились с ним на ярмарке диковинок в Милшторме, не так давно это было. Я, как всегда, искал Проблеск – точнее, саламандра водила меня за нос, заставляя чуть ли не исследовать каждый уголок столицы. А тот мужчина искал подарок для дочери – ничего такого он мне не говорил, я просто краем уха услышал его разговор с торговцем. Он искал что-нибудь необычное, и в этом я мог его понять.

Довольно быстро я почувствовал, кто он такой. Алмаз в моем мече только раз ошибся – и это было, когда я встретил Ирис. Меч вообще вел себя по-другому.

Тот мужчина был силомантом, но будто бы тщательно это скрывал, а не кичился, как большинство их рода. И не просто силомантом, а варром – я видел это в движении его рук. Сейчас эти крепкие ладони перебирали всякие побрякушки из цветного стекла, но я не сомневался, что они умело справлялись и с оружием. И вот он остановился на круглом медальоне из желтого стекла с синим цветком по центру. Ирис.

– Ну что, старина Корто? – спросил торговец, очевидно, зная этого человека. Разве мог кто-то так фамильярничать с силомантом? – Определился с выбором? Твоей дочке понравится?

– Думаю, ей очень понравится.

Я бы не придал этому никакого значения, если бы в этот момент этого человека случайно не задел прохожий. А может, и не совсем случайно. Оба мужчины переглянулись, и я понял, что они знакомы. И что второй человек тоже силомант.

А самое важное – что мне не стоит там задерживаться.

Но задержаться все же пришлось, когда на мое плечо легла чья-то рука, и я увидел еще одного варра, которого знал по Ордену. Конечно же, тот на дух меня не переваривал.

Затолкав нас в переулок, силоманты переглянулись.

– Двое свободных варров, ты только погляди. А не их ли мы сегодня ищем?

– С чего бы вам искать нас? – проговорил я. – Солнце так приятно светит, давайте пойдем каждый своей дорогой, – произнес я, зная, что этому не бывать.

– Лорд-Призрак, – представился я, повернувшись к мужчине и кивнув ему.

– Корто Бланш, – ответил он и тоже кивнул.

В груди неприятно покалывает, ведь я помню, как закончилась та история.

Глава 9. Миссия

…да пребудет с тобой проблеск…

Ирис

Ночью совершаю набег на кухню, хотя бродить ночью по замку – занятие, определенно, для смелых. Это странно, но в последние дни я все больше и больше ощущаю внутреннюю уверенность в себе. Набираю в корзину вяленого мяса, сыра и вчерашнего хлеба, нашла половину рыбного пирога и бутылку горной воды. Кое-какие фрукты еще оставались с завтрака в моей спальне, и я решаю, что этого пока хватит.

Вот вернусь и скажу Призраку, что остаться в моих покоях он никак не может! Это противоречит всем правилам и нормам морали! Тем более что у меня и без него хватает проблем. Молли спасена, но во дворце явно происходит что-то странное. Мне нужно вернуться в сокровищницу и еще раз взглянуть на свой портрет. Это кусочек некой головоломки, которую я никак не могу понять. «Вспомни слова бабушки, Ирис», – говорю я себе. Моя мама обладала силой, но я совершенно о ней не помню. Почему? Что случилось до того, как отец привез меня с собой? Увы, я не знаю. И даже не знаю, как узнать. Отец сейчас, видимо, далеко, если только магистри… Станет ли она говорить со мной, особенно после всего, что случилось?

Зайдя к себе в комнату, я немедленно хочу выйти. Уже во второй раз за ночь мужчины вгоняют меня в краску. Призрак вытряхивает из одежды свои немногочисленные вещи и раскладывает на подоконнике широкого окна. Его волосы влажные после водных процедур, по широкой спине еще скатываются капельки, впитываясь в белое полотенце с золотыми вензелями у него на бедрах. Надеюсь, он крепко его завязал.

И все же я захожу внутрь и тихо прикрываю дверь, стараясь смотреть по сторонам. Только тогда Призрак оборачивается.

– Если бы зашел кто другой, ты бы снова оказался в темнице, – говорю я назидательным тоном, хотя, конечно, не мне его учить.

Он окидывает меня взглядом с головы до ног, потом смотрит на корзину, которую я достаю из-под накидки.

– Я бы заметил любого. Но ты нарушаешь все, что мне известно.

Не понимаю, сердится ли он или в его голосе сквозит любопытство. Что со мной не так? Почему он говорит подобные вещи?

Он забирает у меня корзинку, а я вновь вдыхаю тонкий древесный аромат, от которого в мыслях наступает мгновенное помутнение. Мне же он вручает взамен некий странный предмет, будто в обмен на еду.

– И что тебе известно? Не пора ли уже просветить меня? И что это такое? – говорю я, вдруг зачарованно разглядывая вещицу, которая ни на что не похожа.

– Фонарик. Он не кусается, – на всякий случай добавляет Призрак и подмигивает мне, негодяй.

– Хорошо, – принимаю подарок, – об этом позже, а пока…

«Ответь на мои вопросы и можешь убираться, откуда пришел», – мысленно добавляю я. Думает задобрить меня всякими безделушками.

Призрак вдруг переводит взгляд с пирога, которым набил рот, на меня. Лунные глаза сверкают, будто он прочел мои мысли. А что, если он это умеет? Ведь я вообще не понимаю природу его силы. Или моей.

– Редкостная дрянь! – говорит он