Книга Клинки города ярости - Юлия Арвер

мне не позволено остановиться на полпути и бросить Нарам на растерзание грядущему восстанию. Амир был важен и дорог моему сердцу, но его смерть… она ничего не меняла, кроме меня самой. Я все так же должна побороть Мансура и отомстить ему за игры, в которые он играл с моей жизнью. Должна занять место воеводы хотя бы потому, что Амир освободил его для меня ценой своей жизни.

Вскоре беспокойный сон сморил меня, и в безмолвной мгле то и дело мелькал любимый образ. Вот он уплетает парварду, сидя на топчане, совсем рядом. Вот мы лежим в траве, глядя на звездное небо. В ту ночь я впервые ощутила трепет, позже переросший в пламенное чувство. Вот насланный Шурале кошмар, в котором Амир целует меня и отсекает голову Беркуту…

Вот его рука нежно гладит меня по волосам, убирает непослушные пряди с лица, нежно проводит пальцами по щеке… Нет, это не сон!

Я подскочила, оттолкнув чужую руку. Неужели снова Тир? Решил ковать железо, пока горячо?!

– Мне повезло, что ударила, а не сожгла, – раздался во тьме знакомый бархатный голос, вальяжно тянущий гласные буквы. Эрдэнэ!

– Как ты здесь оказался? – прошептала я и с опаской прислушалась. За дверью спальни стояла тишина. Я торопливо спрятала перчатку под подушку, что не укрылось от внимательного взгляда Эрдэнэ.

– Меня привел Илмар. Я просил его немедленно сообщить, если произойдет что-то плохое. Вот и произошло. Уж прости, что пришел только сейчас, – Илмар не выдержал бы два дальних перемещения без перерыва.

– Как тебя пустили Беркуты?

– Беспрепятственно. Ты же знаешь, насколько я могу быть убедительным. Все они обеспокоены твоим затворничеством и даже побаиваются, что ты что-то с собой сотворишь. Я их заверил, что ты слишком умна для этого. Вижу, что оказался прав.

Я всхлипнула против воли и закрыла рот руками, совсем как два месяца назад. В тот злополучный вечер Эрдэнэ сказал, что я слабая, и тем самым возродил из пепла. Вот бы и сегодня он ударил хлесткой фразой.

Но вместо этого Эрдэнэ притянул меня к груди и обнял. Я уже в который раз уткнулась ему в плечо и горько заплакала. Почему именно в его объятиях спадали все мои маски? Эрдэнэ дарил столько тепла, что только рядом с ним я позволяла себе выплакать предательские слезы. Совсем как милый Беркут.

– Я знаю, как тебе больно, малышка, – шептал он, зарывшись пальцами в мои короткие волосы.

Я рвано всхлипывала, прижавшись к плотной ткани его кафтана. От Эрдэнэ вновь пахло эфирными маслами, и этот запах окутывал меня нежностью и уютом. Рядом с ним мне было спокойно. Впервые за последние дни.

– Кто бы что ни говорил, но первая любовь запоминается на всю жизнь, а если она несчастна, то отпечатывается тавром на сердце, – продолжил Эрдэнэ, и я замерла, вслушиваясь в мягкое звучание печального голоса. Он говорил о чем-то очень сокровенном. В эти горестные мгновенья я вдруг как никогда ощутила, что Эрдэнэ меня понимает. – Помнишь, что я сказал тебе перед путешествием в Меир-Каиль? Ты обретешь покой, только если смиришься, что не сумела его спасти. Это трудно, порой невыносимо. Даже смерть друга ранит не так больно, как смерть возлюбленного, но ты переживешь это. Я пережил, и ты справишься.

Я отстранилась и смахнула слезы, чтобы лучше видеть лицо Эрдэнэ. В слабом свете свечи оно казалось прекрасным лицом статуи, высеченной из мрамора, но никогда еще мне не приходилось видеть в его глазах столько печали. Эрдэнэ впервые предстал передо мной не развязным весельчаком, а измученным человеком, пережившим много горя. И оттого горло сжалось сильнее.

– Ты потерял любимую? – наконец выдавила я, получив в ответ тяжелый вздох.

– Да, десять лет назад. Ее убили заговорщики, и мои девочки в клочья растерзали каждого из них. – В глазах Эрдэнэ мелькнули алые всполохи. – Я отомстил за нее и сбежал из Шань-Юна, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

– Подожди-ка, – обомлела я, – ты говоришь об… Алом соловье? Ты любил демоницу?!

Эрдэнэ печально усмехнулся и ответил:

– А сам я кто? Такой же полудемон, как и Бэй Лан. Мы оба – те еще уроды, которые, как и десятки таких же уродцев, выросли под крылом одного Учителя. Разве мог я не полюбить ее? Лан была… особенной. Сильная, смелая, самоотверженная, коварная. Она олицетворяла все, что не поощряется в женщинах Шань-Юна. Ее стальной характер заставил покориться даже Вана Шань-Юна. Лан победила Аждарху. Это невероятное событие до сих пор иногда возвращается ко мне во снах. Сила ее пения воистину несла смерть, но для меня в те минуты Лан была прекрасней всех на свете. Разве мог Ван устоять перед героиней Шань-Юна?

– Она стала его женой, но как же ты? – выдавила я.

– Я был ее лучшим другом, им и остался. Лан никогда не видела во мне мужчину. Я был младше, и потому еще в детстве она взяла меня под крыло. Разве можно полюбить младшего брата? Его можно только оберегать, что она и делала. А я был верен Лан до самого конца… Демоническая часть сожрала ее, лишив разума. Моя Бэй Лан превратилась в бешеное чудовище, но я все равно любил ее всем сердцем и был рядом даже в часы припадков. Она гнала меня прочь, обещала разорвать собственными руками, обглодать мои кости и сжечь, чтоб не осталось даже пепла, но разве мог я бросить ее? Я любил Лан больше жизни.

По моей щеке вновь скатилась слеза. Я осторожно обняла Эрдэнэ и уткнулась носом ему в плечо. Он говорил бесцветным голосом и ничем не выдавал волнения и горечи, но разве это показное спокойствие могло обмануть меня? Когда-то и я смогу говорить об Амире без ощущения, что слова лезвием кинжала вспарывают глотку…

– Я отлучился совсем ненадолго, чтобы проведать Учителя, и заговорщики воспользовались моим отсутствием. Они убили мою Бэй Лан и хвалились этим, а Ван наградил каждого. Его ненависть к Лан перед ее смертью была так же сильна, как и любовь поначалу. Когда демон поглотил ее, Ван не пожелал помогать ей. Он предпочел избавиться от проблемы, а я избавился ото всех, кроме Вана. К нему подобраться, увы, не получилось. Тогда мы все бежали как можно дальше.

– Среди ее последователей были самые настоящие звери.

– Не спорю. Подчинившись воле демона, Лан собрала под своим крылом шайку отбросов, которые стали ее верными последователями. Тогда я и начал использовать свой дар на шлюхах из борделя. Идея Лан оказалась настолько гениальной, что я пользовался бы ею