Книга Повелитель теней #8. Финал - А. Никл

вперёд руку и разжал кулак. На его ладони лежала золотая ракушка, внутри которой находилась чёрная жемчужина.

— А, это, — я притворился, что только сейчас вспомнил о ней, и состроил испуганный вид: — Но вы же не обвиняете меня в убийстве Зевса?

— Вообще-то — да, — вздохнул Гермес. — Посуди сам. Единственная улика, которую я сумел раздобыть, свидетельствует против тебя. Украсть артефакт у Бога — серьёзное преступление. Ещё более неприятно всё выглядит, когда этот Бог пропал.

— Артефакт принадлежал Голицыным. Мой предок выиграл его в карты, — возразил я.

— Никто не может подтвердить твои слова, — произнёс Император и постучал указательным пальцем по красной картонной папке. — Я сразу вспомнил об этом эпизоде в твоём деле. Никто не воспринял слова Голицына всерьёз. Но в свете открывшихся обстоятельств… — он кивнул на Гермеса. — Я приказал провести расследование. Та игра состоялась пятнадцать лет назад. Четверо из шести свидетелей умерли, а оставшиеся двое весьма неудачно заимели провалы в памяти. Они все из Голицыных, не в их интересах подтверждать твои слова. Из мести ли, из осторожности… Зелья, вынуждающие говорить правду, не работают из-за давности лет. А князь Голицын уже никогда ничего не скажет. Он умер в больнице.

— И что же меня ждёт? Смертная казнь? — уточнил я.

— Не совсем, — весело прищурился Гермес.

— Это как? По чётным дням меня будут казнить, а по нечётным — воскрешать и держать в тюрьме?

— Повелитель Теней — важный актив Российской Империи. Мы бы могли настоять, но это повысит градус политического напряжения, — Гермес развёл руками. — Артефакт — косвенная улика. Если твои слова окажутся правдой, то Олимп обвинят в бесчестном убийстве перспективного мага из зависти. А в нынешние времена приходится беспокоиться о своей репутации. Но презумпции невиновности недостаточно, чтобы отпустить тебя. Мы посовещались с Императором и решили, что ты просто найдёшь Зевса. Инцидент будет исчерпан.

— Шутите? — я фыркнул. — Вы не смогли отыскать Зевса и скидываете всё на простого человека?

— Не скромничай, — улыбнулся Гермес и передал мне Грозовую Жемчужину. Как только я дотронулся до золотой раковины, она едва заметно засветилась.

— Вы не можете использовать артефакт, — догадался я.

— И не знаем, на что он способен, — добавил Гермес неохотно.

— Время терпит? — уточнил я. — Вы нарушили мои планы по развитию. И если уж вы меня не казните и не арестуете, то хотелось бы получить компенсацию. Либо подождите до июня, пока я не поднимусь на десятый ранг.

— Какая наглость, — с восхищением протянул Гермес. — Ты сможешь посещать греческие Данжи любых уровней. Половину добытых кристаллов будешь отдавать охране. Скажи спасибо, что сегодня у меня хорошее настроение. Обычно я не терплю безрассудную дерзость.

— А у меня сегодня паршивое настроение, — сказал я, скрестив руки на груди. — Просто отвратительнейшее. Обычно я пропускаю мимо ушей снисходительный тон, но считаю необходимым прояснить парочку моментов. Например, тот, что ваше хорошее настроение совершенно не причём. Вам невыгодно сообщать всему миру, что Зевс пропал. Паршивые новости уронят авторитет Олимпа. Очень невыгодно, очень. Вы не можете меня убить, потому что Император использует мою смерть против вас. Вы украли Грозовую Жемчужину, ну а толку? Она вас не признаёт. Единственный вариант — склонить меня к сотрудничеству. Очевидно, Император согласился отдать меня в аренду. Оплата же… копеечная. Всего-то пропуск в греческие Данжи. Все в выигрыше — Император развивает своего воина за чужой счёт, а вам помогает в поисках Повелитель Теней.

— А я говорил, — Император с тонкой улыбкой посмотрел на Гермеса. — Шутка не прошла.

— Имей в виду, если ты как-то замешан в пропаже Зевса, я тебя уничтожу, — с Гермеса слетела наносная беззаботность. Губы сжались в полоску, черты лица обострились.

— Может, вы просто ему надоели? — я вздохнул. — Когда начинается моя командировка?

— Прямо сейчас, — Император протянул мне три листа, на которых было что-то напечатано мелким шрифтом. — Виза готова, билеты куплены. Я приказал слугам собрать тебе чемодан, — я поморщился, когда представил, как чужие люди копаются в моих вещах. Император заметил мою недовольную гримасу и хмыкнул: — Не переживай. Твои пожитки всё так же лежат в хранилище Академии. Тебе купили всё новое, так что штаны могут быть немного не по размеру.

— Какая разница, во что я одет, если смотрю на Афинский Акрополь, — иронично бросил я. Всегда мечтал посетить Грецию. Правда, повод мне представлялся другим.

* * *

Особняк Громовых, то же самое время.

Маша слонялась по огромному дому, не в силах заняться хоть чем-то полезным. Мысли то и дело возвращались к чудовищу, которое обитало в подвале. Она физически не могла слышать, как оно шевелится и ворчит, — ведь их разделяли толстые стены. Однако ей постоянно казалось, что она слышит. Ворчание монстра преследовало её. Маша посмотрела на свои дрожащие руки и вдруг схватила со стола вазу и швырнула её в стену. Брызнули осколки. Машу охватило странное чувство — между эйфорией и отчаянием. Она продолжила громить комнату и разбила всё, на что у неё хватило сил разбить.

— Госпожа? — дверь приоткрылась, и в щель заглянула испуганная служанка.

— Приберись, — приказала Маша и направилась в подвал. Она ненавидела смотреть, как чудовище кормится. Но Перун велел отслеживать это лично. Если монстр проголодается слишком сильно, то он выйдет из-под контроля. Ужасные вещи превратились для Маши в рутину. Она отстраненно наблюдала, как в подвал затаскивают несколько коровьих туш, а напоследок, как всегда, чудовищу отдают живого человека.

Когда монстр потрапезничал, Маша вернулась наверх и продолжила бесцельно бродить по особняку. У неё болели глаза от недосыпа. После той встречи у гостиницы ей постоянно снился сон: берег озера, лес, Перун, незнакомый парень. Каждый раз она просыпалась с криком и ощущением полного бессилия. Сначала она не запоминала этот сон, но чем чаще он ей снился, тем больше подробностей сохранялось в её памяти. Ей почему-то невыносимо хотелось спасти того парня и помешать Перуну. Но разве возможно пойти против божественного покровителя?

Видение постоянно изменялось. Иногда парень погибал, а иногда — видение застывало, словно на паузе. Картинка дрожала, и Маша могла её подтолкнуть в нужном направлении. Могла убить