Книга "Три звезды" миллиардера. Отель для новобрачных - Тала Тоцка

что мне сразу хочется чем-то его треснуть.

— Все смущает, Артем! Абсолютно все! Ты ведь… ты ведь меня не любишь, — договариваю последнюю фразу сдавленным сиплым голосом.

Ну почему я не ходила на курсы актерского мастерства? Сейчас бы переиграла Асадова влегкую.

— Какая любовь, Алена? — слышу в ответ жесткое. — Ты же умная девушка, зачем ты повторяешь все эти надоевшие до чертиков зубодробильные клише? Любви нет. Есть привязанность, есть секс. Есть дети. Остальное — выдумки маркетологов, чтобы было о чем снимать слезливое кино, впаривать цветы и всю эту муету на день Святого Валентина.

— То есть ты, — у меня почти пропадает голос, — ты считаешь, что можно жить вместе только ради детей? Без любви?

— Абсолютно верно. Любовь это красивая сказка, которую все ждут, и которой нет. Зато у нас есть трое детей, так что деваться нам некуда. А привязанность появится со временем.

— Ты забыл про секс, — говорю, глядя перед собой невидящими глазами. В душе образуется знакомая звенящая пустота.

Все ты врешь, Асадов. Любовь есть, я видела ее у тебя в глазах, когда ты смотрел на свою девушку. И я тебя любила. Даже сейчас… Нет, сейчас ничего. НИЧЕГО, Асадов, слышишь?..

— Хочешь сказать, это может быть проблемой? Насколько я помню, он у нас был, — Артем остается невозмутимым, и я даже глаза закрываю, чтобы его не видеть. — Что тебя смущает? Разве тебе тогда не понравилось? Мне показалось, наоборот. И даже очень.

Распахиваю глаза. Что я только что услышала? Он совсем с катушек слетел этот Асадов?

— Верность хранить не обещаю, да, Артем? — повторяю то, что отпечаталось в мозгу как качественная гравировка. Зато получается озадачить Асадова, и он морщит лоб.

— Ну почему же. Можно попробовать…

— Так, все, Артем, — поднимаю руки, показывая, что разговор окончен, — не вижу смысла продолжать дальше. Я не планирую ни жить с тобой, ни спать с тобой. И если для тебя любви не существует, мне тебя искренне жаль. Мне без любви не нужны ни отношения, ни брак. Я в отличие от тебя в любовь верю. Даже у тебя не получилось эту веру убить. Предлагаю закончить бессмысленный разговор, я иду спать.

Перед дверным проемом оборачиваюсь и не могу удержаться, чтобы не бросить прощальный взгляд на Асадова. Он стоит, сунув руки в карманы домашних трикотажных брюк, и с хмурым выражением лица смотрит сквозь стекло.

— Спокойной ночи, Артем, — говорю негромко.

Ответом он меня не удостаивает, и я иду в спальню к девочкам.

* * *

Артем специально отвернулся к окну, чтобы на нее не смотреть. Насмотрелся уже до стояка, хватит. Из-за него, кстати, в том числе отвернулся, чтобы Алена не заметила.

Не то, чтобы Асадов сильно стеснялся, как раз здесь ему стесняться нечего. Но он никак не ожидал встретить такое яростное сопротивление.

Она ему отказала. И замуж выходить отказалась, и что он ей не нужен сказала. Ну не звездец?

Смотрел на сияющий огнями город и думал, как сильно изменилась Аля за эти шесть лет. Ничего общего с той девочкой, что ему запомнилась. Которая сначала приняла его за разнорабочего, чистящего бассейны, и смотрела влюбленными глазами. Потом потухшими в его кабинете, когда он предложил ей роль временной любовницы.

Зато теперь Аля смотрит на него свысока. Как будто она его выносит с трудом.

На секундочку.

Если не сказать больше. Как на дерьмо.

Это как назвать?

Еще и с любовью прокол вышел. Артем такой реакции вообще не ожидал. И отказа не ожидал.

Что это, вообще, такое?

При чем здесь любовь? У них дети, о какой любви можно говорить? Быстро бумаги подписали и никаких «а если», «а что», «а зачем».

Артем мгновенно принял, что он отец троих дочерей. Теперь девушка, которая родила этих дочерей, должна стать его женой. Железная логика. Что здесь непонятного?

Особенно когда от этой девушки так разбирает и кроет…

Ему очень понравилось изображать в ванной снежного человека. А девочки как смеялись! И потом когда Аля ушла в душ, Артем с удовольствием наблюдал, как они прыгают по кровати.

Его дочки такие маленькие и тоненькие, хрупкие пружинки… Все в маму. Он когда ее увидел после душа с распущенными волосами, с капельками влаги на шее и в ложбинке, виднеющейся между бортами белоснежного халата, будто под дых получил. Не мог не вдохнуть, ни выдохнуть.

Она еще уйти собиралась. Наивная. Кто бы ее отпустил?

Ее волосы так умопомрачительно пахли, он чуть не зарылся в них прямо на глазах у детей.

Спасло то, что девочки по нему топтаться начали, отвлекли. Улеглись рядом, прижались со всех сторон, Артем и вовсе растаял.

Вспомнил, как у Назара сын родился, как друг хвастался и доставал Асадова.

— Женись уже, Тимон. Сына себе родите, узнаешь какой это кайф. Будет еще один Тимон, только маленький.

Да разве ж это кайф? Три дочки, вот где настоящий кайф, теперь он точно знает. Три жмущихся со всех сторон комочка…

Асадов бережно касался губами светлых волос своих девочек и тонул в ощущениях.

Он и не подозревал, что на такое способен. Откуда это все в нем бралось? Не могло же оно возникнуть вдруг, в один миг. Значит, и раньше было, только сидело где-то очень глубоко, копилось и собиралось. Чтобы потом выйти наружу, не выдержав напора водопада бесконечной нежности, накрывающего с головой.

Откуда ему такое привалило, за какие заслуги? Разве он их заслужил, этих девочек?

Его дети не ждали, когда он себя проявит, совершит множество подвигов и продемонстрирует свои отцовские чувства. Они приняли Артема как отца сразу и безоговорочно. Авансом.

А он и пальчика ни одной из них не стоил.

Когда самая маленькая его дочка, Марьяшка, свернулась калачиком у него на груди, он чуть не захлебнулся от захлестнувших эмоций.

Представил, какими крошечными были его дети, когда родились. Тогда все трое точно поместились бы на нем, не только Марьяша.

А потом представил, как она жила эти годы сама… Как она все это вывозила одна, без него? Целых шесть лет.

Он и полдня без нее не вывез.

Артем чувствовал себя уставшим и порядком измотанным. Сначала несколько часов капризов и плача, потом снежный человек, потом пружинки. Потом принцесса с драконом.

И как ни кайфово было лежать вместе с ними на кровати, быстро вырубился.

Теперь стоял у окна и думал.

«Я в отличие от тебя в любовь верю. Даже у тебя не получилось эту веру убить».

Да, припечатала Аля его неслабо. Вполне достаточно, чтобы он снова