Книга Ребенок моего мужа - Елена Чалова

Повинуясь внезапному порыву, она распахнула дверцу, выпрыгнула из машины и поспешила к церкви.

Катерина стояла перед иконой Божьей Матери. Мигали свечи.

— Что мне делать, Богоматерь? Помоги мне, научи меня...

— Что с тобой, дочь моя? — Седенький, невысокий священник уже некоторое время смотрел на молодую женщину, застывшую у иконы. Разглядев судорожно сжатые руки и струящиеся по лицу слезы, он решил подойти.

Катерина торопливо вытерла слезы:

— Ничего, батюшка, простите.

— Отчего же, поплачь, если душа печалится. — Он поколебался, но все же спросил: — Что случилось-то у тебя?

Она растерянно покачала головой. Как объяснить? Сказала просто:

— Я за ребенка просила.

Священник сочувственно покивал:

— Детки — ангелы у престола Господа нашего. Он хранит их. И Матерь Божья тоже, она деток всегда защищает... Я помолюсь — как зовут твое дитятко?

— Я... понимаете... — Слова застряли в горле.

Батюшка жалостливо глядел на хорошо одетую женщину, плачущую перед иконами.

— Крещеное дитя-то? — спросил он наконец.

Катерина вновь вытерла глаза и вдруг неожиданно окрепшим голосом сказала:

— Двое их у меня, батюшка. Крещеные Анастасия и Александр. — И она улыбнулась.

Священник, удивленный столь быстрой переменой в настроении женщины, сказал:

— Ступай, я помолюсь за них.

Катерина вышла из церкви с легким сердцем. Она несколько раз обвела глазами улицу, прежде чем сообразила, что произошло. Джип угнали. «Бедняжка Буффало Билл», — подумала она. Все деньги и документы остались в машине. Придется прогуляться. От Китай-города до дома не слишком близко, но не просить же на проезд в метро.

Когда она добралась до дома, дверь открыл Александр — встревоженный и рассерженный одновременно:

— Где ты была? Твою машину милиция остановила час назад на набережной, в ней были какие-то мальчишки. Они позвонили мне в офис. Я чуть с ума не сошел.

Катерина спокойно смотрела в лицо мужа — он хмурый, сердитый. Он беспокоился. У глаз собрались морщинки. И еще одна прорезала лоб меж темных бровей. Протянув руку, она пальцем попыталась разгладить ее — свидетельство его переживаний и горечи.

— Я вернулась, — сказала она, — теперь все будет хорошо. Мне нужно кое-что тебе рассказать.