Книга И телом, и душой - Екатерина Владимирова

Макс закрыл глаза, не в силах смотреть на фото.

Почему она больше ТАК не улыбается?… Как улыбалась тогда, в парке?… Когда видела его, она всегда… ТАК улыбалась. У него просто сердце замирало от этой улыбки. И в груди что-то словно бы шевелилось, билось в него сотнями, тысячами, миллионами и миллиардами ударов в секунду, рвалось изнутри огненным шаром счастья и безмятежного восторга. Он, наверное, мог бы перевернуть целый мир, чтобы видеть эту улыбку каждый день своей жизни. Как много она значила для него, он стал понимать только тогда, когда она исчезла в никуда.

Но ТАК Лена больше не улыбалась… Из-за него…

Макс вздрогнул и зажмурился еще сильнее.

Это он виноват. Он стер с ее лица улыбку. Он убил в ней улыбку. Такую дорогую, такую милую, такую любимую. Как убил и ее саму тоже…

Не хотелось открывать глаза. Может быть, он просто боялся увидеть правду, резавшую его на части?… Нет, нет, не поэтому… А потому, что он прекрасно знал, что может увидеть.

Для чего же смотреть?! Чтобы почувствовать вину за содеянное, обиду на самого себя, сожаление и раскаяние, уже никому не нужные, убившие девять лет жизни в его жене!? Чтобы заглянуть в глаза собственному роковому безумию и бесконтрольному бессилию, увидеть нестерпимую боль и отчаяние в глубине своей и ее души и не увидеть ни единого следа надежды на исправление былых ошибок?!

Чтобы лишний раз убедиться в том, что он все же проиграл… Оказался слабым. Не победителем, а проигравшим в этой игре под названием жизнь! Еще один раз проиграть…

Чтобы, заглянув себе в душу, увидеть там постижимо жгучий стыд и убивающую, разъедающую на части соляной кислотой боль?! Боль женщины, дороже которой у него никогда не было. Боль женщины, которую он медленно, но верно убивал все эти годы, расплавляя, как металл, ее любовь, превращая ее в ненависть… Своим откровенным равнодушием, своей неоправданной жестокостью, своим едким, скрытым презрением, которое она все же чувствовала каждой клеточкой своего существа… Своими изменами, которые были лишь маской для сокрытия собственного бессилия, ширмой и занавесом от истинных чувств, которые были слишком бурными и безудержными, но такими непривычными, что смириться с ними у него не хватало сил. Ее одинокими ночами в пустой квартире, кричавшей от боли и обиды…

Макс глубоко вздохнул, с трудом втягивая в себя воздух. Задышал чаще и тяжелее. Сердце билось в виски громко и настойчиво, монотонно, стуча так же, как стучит поезд, мчавшийся на всей скорости к обрыву. Грудь сдавило. Было больно, нестерпимо больно.

Он распахнул глаза, резко обернулся. Взгляд пробежал по пустой комнате. Какие-то незнакомые стены… Светло-зеленые обои?! Откуда они здесь?! Картины… Зачем, черт побери, они здесь висят?! Мебель… Разве этот диван они купили в прошлом году?!

Пустота… Серые, холодные стены смыкаются вокруг него плотным горячим кольцом, поглощая в себе пространство и его делая лишь маленькой крупицей в эпицентре мироздания…

Никто, никто… Просто человек.

Темнота и пустота… Все кружится вокруг него, словно в бешеном танце. Кружит в этом беспощадном

несущемся словно вспять вихре и его тоже.

Разноцветные пятна перед глазами… Зеленые, синие, красные, желтые…

Он просто сходит с ума!

ЕЕ улыбка… Свет… Свет в его мире темноты.

ЕЕ боль… Отчаяние, обида, сожаление… И снова боль! Угасающий лучик надежды…

Почему он раньше не видел этого?… Почему был слепым к ее слезам, молитвам, грустным взглядам и легким касаниям?… К ее глухому, болезненному молчанию?! Почему не чувствовал такого жгучего стыда раньше?! Почему именно сейчас заметил?… И слезы, и боль, и молитвы услышал…

И молчание тоже услышал… Оно сейчас было красноречивее любых слов.

Дурак! Какой же ты дурак, Колесников!

Убить тебя мало! Что ты творишь? Кого бьешь плетью, смазанной ядом?! Кого, черт побери! СЕБЯ?! ЕЕ?! Но ОНА не заслужила этого. Не заслужила! А ты режешь ее мечом напополам, бьешь кнутом, снова и снова наказывая за выдуманные преступления, каждый раз причиняешь ей новую и новую боль. Снова и снова вынуждаешь ее плакать. Ты сам превращаешь ее любовь в ненависть…

Пользуешься ее беззащитностью и искренностью! Какой же ты подонок!

Макс в бессилии сделал несколько шагов вперед, тяжело дыша, резко остановился. Наткнулся взглядом на зеркало, висевшее на стене… Застыл, как вкопанный.

Кто ты, незнакомец?! Кто?! Какое право ты имеешь обижать женщину, которая так любит тебя?!

Кто ты?… Есть ли у тебя право?…

Макс отвернулся от зеркала и стремительно двинулся к двери.

Он всегда знал, что не достоин ее любви. Никогда не был достоин. Но и всегда признавался в этом. Ей, себе признавался… Он же ничего не скрывал. Но…

Но сейчас все обвинения смотрела ему в лицо его же глазами. И его губы настойчиво шептали, а потом кричали ему о том, что он виноват во всем. В боли любимой женщины, в каждой ее слезинке, пролитой из-за него, в каждой морщинке, залегшей в уголках губ, когда она заставляла себя улыбаться, в каждом ее вздохе, когда она словно бы заставляла себя дышать…

Беспринципный, бессердечный ублюдок, не имевший права называть Лену своей женщиной.

Игрок с судьбой, который все же проиграл…

Макс сделал несколько шагов вперед, направляясь в спальню, и внезапно застыл у самой двери, немного приоткрыв ее.

Что-то изменилось. Что-то непоправимо изменилось… Он не знал, что именно, но чувствовал, ощущал это каждой клеточкой тела. Это словно впилось в него миллионами иголочек и настойчиво кололо кожу. Прерывало даже биение его зачерствевшего сердца, но учащало бешено несущийся вперед пульс…

Что-то было не так.

Так же скрипнула дверь… Так же звякнули ключи… Так же стучали часы в гостиной… Все те же слова были сказаны при встрече… Те же легкие, едва слышимые шаги… Но…

Когда Лена пришла… Ее взгляд, наклон головы, морщинка между бровей, слегка приоткрытые губы с вырывающимся сквозь них прерывистыми вздохами, движения рук… Вопросы и ответы… Вроде бы так же, как и всегда, но все было не тем… Сегодня…

Потому что сегодня… Лена солгала ему.

Макс потрясенно выдохнул.

Вот что изменилось.

Нет, это невозможно… Она не могла солгать. Да и в чем?!

Макс покачал головой.

Нет, нет, это просто безумие, бред сумасшедшего! Его бред! Этого не может быть. Не может быть…

Она была в парке, кормила голубей. Как всегда. Как всегда! Она постоянно туда ходит, пусть ему это и не нравится. И этот чертов парк, и эти чертовы птицы… Почему именно туда она приходит, чтобы успокоиться?! Разве ЭТО место может ее успокоить?!

Сегодня все было, как всегда, никакого подвоха… Она говорила правду. Правду!