Книга Чёрный утёс - Лука Каримова

к груди, из глаз хлынули слезы. Нокте оплакивала всех невинно убитых тритонов, пока не провалилась в забытье.

«Как думаешь, почему море выносит мертвых на берег? – пропела Эрида, заставив Нокте вздрогнуть. – Двуногие – их стремления и желания не ведают границ. Даже если к ногам людей упадут все драгоценности мира, им и этого будет мало. Они уничтожают все, к чему прикасаются, такова их природа. Я не знаю, чей темный замысел сотворил этих существ, но они как отвратительная и опасная болезнь для всего живого. И ты, моя маленькая, наивная сестренка, доверила этим чудовищам свою жизнь. Наши морские твари остаются в глубинах Сомбры, и все, чего они хотят, – покоя. Наш прапрадед обеспечил это морскому царству. Множество воинов погибло, а сколько жемчужин-детей мы потеряли в той битве? Но даже нам известно – всему есть предел. Насилие и гибель необходимо остановить. А что же ты? Как ты отплатила за жертвы нашего племени? Один из двуногих проявил к тебе доброту, и ты посчитала, что так будет всегда и с остальными? Ты пешка в их меркантильных играх. Уже не раз мы видели, на что они готовы пойти ради власти. Готфрид женился на тебе не потому, что любил, а из-за того, что принес ему ваш брак. Мортус лечил тебя не по велению долга – ему просто хотелось посмотреть, какими бывают мутировавшие русалки изнутри, каких существ они могут породить: здоровое потомство или же мутантов? Взгляни на эти колбы: в каждой из них морская вода Сомбры. Ее использовали, чтобы изменить эмбрионы. Ты спрашивала, откуда появилась Сирена, и теперь знаешь ответ.

Твое тело использовали подобно инкубатору. Его насиловали, резали, а ты ничего не замечала. В тебе действительно не осталось ни капли от морского народа. Ты заслужила эту судьбу. Однако, окажись я на твоем месте, не лежала бы в луже собственной блевотины, не сжимала мертвый жемчуг. Поднимись и сделай то, что должна, сестра, а затем возвращайся домой, живой или мертвой!»

Нокте вздрогнула и распахнула глаза, пытаясь осознать, послышались ли ей слова Эриды или это игры ее воспаленного разума. Девушка с трудом разжала пальцы. Потускневший жемчуг по-прежнему лежал на ладони. «Они действительно мертвы».

Вернув перлы в колбы и закрыв тайник, девушка стала медленно подниматься по ступеням, подволакивая ногу. Лишь когда портрет вернулся на место и Нокте оказалась за пределами грота, она осознала, как сильно ее трясет. Сквозняк холодил тело и влажные от слез щеки. Кривая улыбка застыла на онемевшей половине лица.

«Лжец, лжец. Все люди обманщики, – с ненавистью думала Нокте, бредя к апартаментам и вспоминая сказки Мортуса. – Каждое слово – ложь».

Толкнув дверь, «русалочка» вошла в свои комнаты. На столике мерцал кувшин с водой. Однако пить Нокте не стала. Сейчас каждая емкость казалась ей наполненной ядом. Девушка опустила взгляд на чашу: на дне темнела единственная оставшаяся от тритона чешуйка. Отлепив ту, Нокте приблизила ее к лицу, всматриваясь в частичку морского народа.

За окнами постепенно светлело, а в спальне царил спасительный полумрак. Зарывшись в одеяло и подтянув к груди здоровую ногу, Нокте прижала сжатую в кулачке чешуйку к животу и закрыла глаза. Одиночество окружило ее плотным кольцом.

«Для чего тебе понадобилось столько жемчужин, Мортус, и куда ты спрятал Сирену?»

* * *

– Его нет! Он сбежал! – воскликнул Гелиод, заглянув через край ублиета и вглядываясь в залитый солнцем пол «мешка».

Агат отбросил мокрые волосы с лица. Подтянувшись на руках, тритон пристроился рядом с напарником. Тот оказался прав. Хаос пропал: на каменном полу поблескивали чешуйки, напоминая о недавнем присутствии заключенного.

Агат отпустил края ублиета и задрал голову: над ними нависала скала, где виднелся зеленеющий дворцовый сад. Тритон посмотрел в сторону открытого моря.

«Хаос был истощен и обезвожен. У заключенного не хватило бы сил выбраться самому. Как такое возможно?» Гелиод что-то бубнил себе под нос, но тритон не прислушивался. «Форкию не раз удавалось сбегать из „мешка“, но он так и не признался, как у него это получилось».

– Нужно немедленно доложить главе, – Агат нырнул, а Гелиод замер с раскрытым ртом, напоминая самому себе аротрона[24] (имбрийцев забавляли эти надутые круглые рыбы).

– Сомбрийцы всегда сами по себе, обращаешься к ним, а у них будто ушные раковины забило песком, – недовольно фыркнув, тритон последовав за напарником.

У подземного тоннеля они едва не столкнулись со спешно плывущим ко входу имбрийцем, в руках тот сжимал уздечку из агартии, которую использовали для езды на молодых серпенсах.

– Брат, позволь спросить, куда ты так торопишься? – не удержался от любопытства Гелиод.

Рыжеволосый окинул его испуганным взглядом изумрудных глаз и тряхнул уздечкой:

– Сегодня ночью сбежал один из змеев, не знаю, как он вырвался из подводного ущелья, – тритон был так опечален, что Агату даже стало его жаль.

«Значит, ты решил подманить серпенса. Неплохо, Хаос», – подумал тритон, но вслух произнес:

– Молодые особи очень резвые и, взрослея, начинают проявлять характер, а в ущелье для них не слишком просторно. – И, пожав плечами, поплыл дальше.

– Не расстраивайся, брат, – Гелиод похлопал рыжего по плечу, и тот скрылся в противоположном тоннеле.

– Думаешь, это связано с Хаосом? – подплыв к Агату, спросил тритон, но тот ничего не ответил.

Аргалид спокойно выслушал их и склонился над Нафаивелем.

– Возвращайтесь к патрулированию, а о побеге пока что помалкивайте.

Гелиод нахмурился и уже собирался задать главе вопрос, но Агат мягко развернул его и вытолкнул из кабинета.

– Не задавай вопросов, на которые не получишь ответов, – отчитал он напарника и, смягчившись, добавил: – Доверься главе, он со всем разберется, а наше дело – выполнять приказы, – взмахнув ногами, Агат устремился вперед.

Гелиод поджал губы и, взглянув на двери в кабинет главы, подумал: «Доплавался, мутант указывает мне, как следует поступить».

Прислушавшись к тишине в коридоре, Аргалид положил ладонь на магическое око и вызвал королеву. «Исполнит ли она мою просьбу? В Эриде все больше проявляется грозность ее прапрадеда. Потидэй был бы очень горд за свой род. Именно такой правитель необходим коралловой столице».

Молодой серпенс нес Хаоса по течению к северной границе.

Змей быстро двигался, распахнув клыкастую пасть, будто радуясь приближающейся свободе. О погоне можно было не беспокоиться. За короткий промежуток времени змей проделал путь, который Хаосу не удалось бы проплыть в одиночку, особенно после отсидки в «мешке».

Серпенс повернул было к водному тоннелю, но Хаос вцепился в его шею когтями. Змей обиженно зашипел и выпустил из ноздрей пузырьки воздуха.

– Еще рано. Или ты желаешь погибнуть, разбившись о магическую