Книга Борьба за эфир. Радиоразведка, прослушивание и дезинформация на фронтах Первой мировой войны - Алексей Владимирович Олейников

последовали 7-я и 8-я армии. Явно заметна была деморализация целых войсковых соединений. 27 июля радиоразведка побила рекорд: было дешифровано 333 радиограммы, большей частью оперативного характера. На следующий день русские ввели новый, 26-й шифр, но через сутки он был раскрыт, так как русские еще раньше выдали метод транспонирования…

Благодаря радиоразведке была установлена… начавшаяся перегруппировка на Юго-Западном фронте и в течение одного дня была выяснена их окончательная новая группировка»[79].

Знал противник и о летнем наступлении русских на Западном и Северном фронтах.

Рижская операция 19–24 августа 1917 г. интересна тем, что благодаря работе разведки (радиоразведки в том числе) русское командование имело исчерпывающие сведения о противнике.

Но на неудачный для русской 12-й армии итог операции оказало большое влияние состояние русской армии, в частности, многовластие или, лучше сказать, безвластие. В операции против старой императорской армии противник таких успехов да еще с минимальными потерями не добился бы. Но революционное время наложило значительный отпечаток на боеспособность русской армии. Участник боев офицер С. Посевин рассуждал следующим образом: «Перейди русская 12-я армия за Двиной, против Риги, в контратаку, и к вечеру 19 августа вся германская артиллерийская масса и большая часть территории Курляндии были бы в руках русских армий, без особых к тому усилий; а перебравшуюся через реку Двину у Икскюля германскую пехоту заставили бы вернуться обратно в исходное положение. Нужно подчеркнуть — это сделано не было. Всевластные комитеты и Главкосев были против»[80].

Германцы же решились на проведение операции, установив переброску значительной части русских войск с Северного на Юго-Западный фронт.

Проявила себя русская радиоразведка и в период Моонзундской операции: «Появление неприятеля перед Эзелем и высадка его войск, конечно, живейшим образом встревожили Высшее Командование… При этом из разобранной нами немецкой радиодепеши обнаружилось, что немцы понимают наш радиокод: из Либавы было донесено начальнику Отряда особого назначения о выходе в 13 часов наших подводных лодок из Ганге на вест, о чем было передано у нас по радиокоду»[81].

1917 г. характерен как высшим развитием технической составляющей русской армии, так и неспособностью использовать достигнутые результаты вследствие распада основной массы Действующей армии.

Россия выходила из войны, и М. Ронге писал: «Россия выбыла из войны. Мы стали наблюдателями внутренней борьбы благодаря радио, которым русские широко пользовались, передавая множество депеш, в том числе и оперативные, открытым шрифтом».

О морской радиотелеграфии и расшифровке военно-морских кодов

Так сложилась история, что русские моряки (и не они одни) сумели недостаточно эффективно использовать радио — это величайшее изобретение XX века — в своих целях. Радиоразведка противника (как мы увидели выше) была в Первую мировую достаточно эффективна — в том числе и на море.

Так, в начале войны русские пользовались для оперативных донесений устаревшими шифрами, а в особо экстренных случаях просто посылали адресатам радиотелеграммы открытым текстом. Немцы это своевременно учли, и в один прекрасный день на многих кораблях Балтийского флота оказалась принята следующая телеграмма: «Командиру «Андрея Первозванного». Немедленно выйти к Мемелю на присоединение к эскадре. Фон Эссен».

При всей своей осведомленности на этот раз противник грубо ошибся. «Андрей Первозванный» стоял на ремонте в Кронштадтском доке. Трюк оказался неудачным, хотя номер телеграммы и соответствовал общей нумерации депеш командующего Балтийским флотом. Обман был очевиден.

И с этих пор на флоте было строжайше запрещено пользоваться открытыми донесениями, и для срочных депеш ввели скороспелые шифры, известные под названием «Дым и Молния».

С помощью различных комбинаций и предположений, сопоставлявших очевидный факт донесения (например, съемку с якоря, выход в море, обнаружение мин или подводной лодки и т. д.), телеграфисту было нетрудно после трех-четырех внимательных решений постигнуть скрытую тайну шифрованного сообщения.

Но неприятель содержание русских радиограмм также знал.

Разновидности разведки. Великая война народов. 1915. Вып. 4

Позывные кораблей хоть и сменялись часто, но при той архаической системе их передачи, которой придерживались всю войну на Балтийском море, своего назначения не оправдывали — желая передать свое сообщение на другой корабль, специалист должен был несколько минут давать его позывные, повторив за этот промежуток времени минимум 15–30 раз условное название вызываемого корабля или морской базы. Радиоспециалисты, дававшие по 40–55 букв в минуту (без учета сбоев, затягивавших процесс радиообмена), зачастую повторяли одну и ту же депешу по 3–4 раза, что было совершенно недопустимо в экстренных ситуациях, когда дорога каждая секунда. А по тону радиопередачи противник за это время вычислял характеристики передающего корабля.

Разведчики на мотоцикле

Как же обстояло дело с этим вопросом в германском флоте?

Радиопередача немцев колебалась от 100 до 120 букв в минуту. Никаких позывных, как вызываемой станции, так и отправляющей, у них не было. Случаи перебоев были достаточно редкими, а повторная отправка депеши отправителя была еще реже — причем уже на другой волне. Открытым текстом противник свои сообщения не отправлял.

С целью же дезинформации, на русском языке, достаточно часто противник передавал различные ложные телеграммы, чтобы морально воздействовать на русских моряков. Так, в дни отступления русских войск из Восточной Пруссии в августе 1914 г. германцы распространяли сообщения с явно преувеличенными цифрами своих трофеев. Аналогичное явление наблюдалось и во время отхода русских войск из Галиции весной — летом 1915 г.

Конная разведка

Иногда противник мешал передаче русских донесений, которые в силу форс-мажорных обстоятельств не могли быть зашифрованы. Так, во время гибели в ноябре 1914 г. миноносца «Исполнительный» следовавший ему в кильватер миноносец «Летучий» в 12 часов 35 минут стал телеграфировать о катастрофе «Исполнительного» своему флагману. Противник, обнаружив, что это сообщение передается открытым тестом, ввязался в радиопередачу, использовав ту же длину волны. В 12 часов 40 минут приемные станции на злополучном дивизионе приняли следующее сообщение: «… спасено семь человек… миноносец погиб. № 42 «Летучий». Еще через 10 минут, в 12.50 прозвучало: «… спасено семь человек нижних чинов… миноносец погиб. № 42. «Летучий».

И лишь через 21 минуту, то есть в 12 часов 56 минут, удалось полностью принять телеграмму с «Летучего», в которой сообщалась информация о гибели «Исполнительного».

Драгоценное время для оказания помощи было упущено, а через несколько минут погиб и сам «Летучий», увлекая на морское дно не только весь свой экипаж, но и спасенных людей с «Исполнительного».

Как пример аналогичных действий со стороны русского флота, следует отметить случай, произошедший с германским новейшим легким крейсером «Магдебург». Русская береговая радиостанция, вмешиваясь в работу радиостанции крейсера, мешала