Книга Махинации самозванца - Илья Николаевич Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Своей семьи нет. Владеет домом в Ферреро, сданным в пожизненный лен старым, покойным графом Илмаром. Приехал в долину из города с моим ребёнком на руках. Кайя умерла при родах, а он слишком стар, чтобы следить за ребёнком. Если бы не он, то гарантированно мой малой попал бы в канаву.
Это с его подачи умер мой самозваный батя. Это он вместе с младенцем протащил в долину кормилицу, что отравила старого барона. То, что его использовали вслепую, у меня сомнений нет. Слишком он сдал со смертью девчонки, которую прилюдно признал внучкой. А вот к старику Тазари, что на хорошем счету у молодого графа, и временами выпивал в доме Олави, у меня есть вопросы. В отравлении барона, похоже, торчат его уши. Он либо автор, либо информатор…
Олави сильно сдал за последние месяцы. Он привязался к Кайе, и её смерть ему тяжело далась. У него совсем выцвели глаза, стали такими белёсыми, выцветшими.
Когда он вынес моего сына, я думал, что у него совсем «крыша потекла». Таким он был потерянным, разбитым, опустившим плечи.
Во время штурмов он, естественно, был в замке вместе с моим сыном. Поэтому он не сразу узнал, что Антеро погиб. Признаться, я тогда не знал, как ему об этом сказать. Деду это и не пришлось говорить. Он сам всё понял, видя, что я при нём зажимаюсь. Я понял, что он понял. По его взгляду, такому спокойному, тихому, глубокому взгляду ветерана.
Потом был бал, точнее пародия на бал, и я взял под свою опеку Бранда. Мне самому Брандом некогда заниматься. Я его сплавил на первое время к Олави. Я думал после заменить деда кем-то, но не судьба. Дед словно стряхнул пыль со своей спины и стал упоенно при любом поводе рассказывать сказки пареньку. При ребёнке дед словно сам молодел. У него словно включалось второе дыхание. Грех от такого забирать ребёнка, тем более что сам пацан к нему тянулся.
Признаюсь, я подслушал некоторые сказки деда. В некоторых сказках были прямые отсылки к его жизни, были истории, похожие на жизнь его друзей и вообще о воинской стезе в целом.
В одной из сказок я узнал себя. Сказка была про благородного рыцаря, что спас принцессу от слуг злого короля. Впрочем, финал сказки мне не понравился. Слащавый дурачок-рыцарь уехал на подвиги, убивать очередного дракона, а принцесса умерла от тоски во дворце. Я уверен, что дед почуял моё присутствие и так иносказательно надавил мне на совесть…
– Дед. Кончай его гонять. Тут на тебя жалуются, – сказал я Олави, наблюдающему, как семилетний мальчишка пытается держать равновесие на бревне.
– Бранд… Внучок… км-м… не смотри под ноги. Ты должен чувствовать бревно. Не сгибайся! Спину держи ровно, так проще удержаться… – словно меня не слышал, тихо вещал Олави.
– Дед. Олави!
– Да слышу я тебя. Не отвлекай внучка. Не видишь, ему и так непросто… – чуть слышно сказал Олави. – Можешь мне не говорить, я знаю, кто против тренировок Бранда. Подумаешь, упал несколько раз с бревна… Лучше сейчас, чем потом… Она мне уже говорила…
Всё с тобой понятно. Дорвался до воспитания идеального бойца. Так-то я деда понимаю. Бревно – это мелочи. Пусть лучше сейчас малой набьёт синяки, падая с метровой высоты, чем потом будет трупом. Бревно – это начало в длинном списке упражнений…
– А тут налетел дракон и стал плеваться огнём! – повысил голос Олави и стал метать в паренька мелкие камушки. Метал через силу, одряхлевшей рукой, но пытался попасть по ученику. – Пропустил один плевок – ничего! Зачарованные доспехи несколько плевков выдержат, но через пропасть надо пройти с наименьшими потерями! Старайся! Я знаю, что тяжело. А как было тяжело Славному Гизварду, когда он шёл по канату под огнём дракона…
– Дед… – начал я по новой, хотя уже понял, что Олави прав. Денне просто вожжа в месячные под хвост попала.
– Внучок, иди. У тебя много дел… Подумать только. Он меня учит! Сам давно у сына был? Иди отсюда, сынок. Бранду сейчас надо бегать, а он тебя боится… – отмахнулся от меня дед Олави.
Что тут сказать. Ты во всём прав, дед. Я редко бываю с сыном. Мне сейчас не до сына. Я погряз в делах. Прав и в другом. Бабам не понять, что чрезмерная опека над детьми выразится в будущем их гибелью.
Свалив от Олави, я повстречал кор-сэ́ Адруса, хотя, точнее сказать, повстречал его спину. Это пьяное тело срало под лестницей. Так-то я его понимаю, порядки тут такие в средневековье, ссать под лестницей или со стены. Срать в любом самом проходном месте. Что вы хотите, средневековье, тут так принято.
Сколько раз ставил себе в памяти зарубку напрячь кого-то и вырыть нормальный туалет типа сортира во дворе замка. Не надо мне засирать замок! Подумаешь, что золотари говно убирают. Я не я, если не научу вас строем ходить в туалет! Я вас приучу к лотку! Как и всякое благое начинание, первыми должны отхватить откровенные бунтари…
В общем, от того, чтобы дать пинок своему другу, меня отделяло только то, что я трезв и хоть немного соображаю. Пну, поссоримся. Поссоримся, и я не смогу при случае воспользоваться его отцом. Теперь высылать убирать за ним. Как же, целый сын графа посрал, подметай и радуйся отведённой тебе чести…
– Адрус. Ты достал! – единственное, что вышло из меня. Я даже не задумался о смысле своих последующих слов. – Клянусь Рарнором, ещё раз увижу, что ты метишь мой замок, получишь пендаль со всей дури!
– Ваден… км-м… Зачем же сразу клятвы… тем более им! Не упоминай его никогда… Он же злопамятный… Отомстит… – натягивая штаны, пытался меня усовестить кор-сэ́.
– Сядешь срать, то знай, что я могу рядом пройти! Достал уже! Пойдём. Посмотришь со стороны, как мои тренируются… Может, со стороны что-то заметишь и подскажешь…
Тренировки ополчения, или бойцов второй линии, я распорядился проводить неподалёку от озера. Тут разбит походный лагерь из трофейных палаток. Тут стоят манекены для стрельбы, полоса препятствий, тут же походная кухня и прочие важные мелочи.
Конечно, я мог всю эту толпу разместить и у себя в замке, но зачем это мне? Народу в замке больше, моего контроля над ними меньше. Засрут мне весь замок, как пить дать! Дружинники ещё ладно, хоть какое-то понятие дисциплины у них есть, а ополчение, как за ними всеми уследить?
