Книга Ведьма. Избранница Волка - Хэля Хармон

просто сложила руки на груди и прикрыла глаза.

Она сейчас пыталась сосредоточится на маленькой золотой пчелке, от которой пахло медом. Пчелка висела на цепочке, на шее Каменного Ангела этим утром. Она была совсем не похожа на украденный неизвестным кулон-каплю. Но пчелка была маяком. Была подарком. От Пасечника.

Валя аккуратно переложила золотой кулон в карман куртки брата как только села в машину у кладбищенских ворот. И теперь следила за запахом меда. Который удалялся от них по направлению к городу. Совсем немного быстрее, чем перемещались они сами. И эта скорость нервировала Валю.

В полдень у ворот кладбища, на котором похоронили отца Вали и Андрея, было многолюдно. Почему-то именно сегодня люди пришли навестить своих покойников. Так что вдоль глухих каменных стен, перемежающихся чугунными амфорами и перекрещенными “погасшими” факелами, припарковаться было не так уж просто.

Медовая пчелка остановилась где-то недалеко от отцовской могилы. И что Валю совсем уж сильно напрягло — маячок спустился вниз, куда-то ниже поверхности земли.

На могиле отца памятника еще не было. Не только потому что прошло мало времени и земля, как Вале объяснили, еще просядет. На памятник просто не было денег, а участок этот Валин папа почему-то купил заранее.

Голоса новых покойников гомонили, голоса тех, кто давно мертв шелестели. Как молодая листва высоко в кронах деревьев по весне. Почему так? Валя не знала. Быть может, мертвецы уже отчасти стали этой самой листвой. Сочной, зеленой, хрустящей.

Она опустилась на деревянную скамеечку, поставленную родственниками соседнего мертвеца. Тот мертвец дал ей понять, что не возражает. Валя прижала раскрытую ладонь к влажной земле. Примерно в том месте, где у отца должно было лежать лицо. Или то, что от него осталось.

“Папа”, — позвала Валя.

Ее мысль раздвинула метр земли, задыхаясь ударилась о предоставленный государством простенький гроб. И вернулась назад.

Ответом ей была тишина.

Глава 32. Неудобные вопросы

Тень медового аромата маячила где-то тут. На дне могилы. Но не этой…

“Папа”, — повторила Валя.

На этот раз до нее долетело эхо затхлого ветра. Огня. Жженной резины. Прыгнувший навстречу салон папиного мерседеса. Кусочек трассы с черными следами торможения. Призрак багряного неба, которое стало сворачиваться в спираль, а потом — рухнуло вниз.

“Папа”

“Валя”, — выдохнула земля, — “ Я оберегал вас с Андреем как мог… Но не справился”

Тяжела ладонь Семенова легла Вале на плечо. В их личный маленький мир ворвался третий. Валя попыталась вышвырнуть Семенова, но не смогла.

— Да не дергайся, — процедил Семенов, — я тяну силы для подключения из Юрия и Ольги. Чем больше дергаешься, тем больше я трачу. Я возьму столько, сколько нужно. Сопротивляясь, ты повышаешь вероятность того, что к концу беседы у нас будет плюс два покойника. Но можешь конечно с ними потом поболтать, на своем, на мертвецком. Обсудите, какое я дерьмо.

Валю парализовало. Такая недавняя мысль о том, что Юрий и Ольга на стороне врага скомкалась и истлела. Валя расслабилась.

— Вот и хорошо, — одобрил Семенов.

— Я тебя убью, — просто сказала Валя, — придумаю, как их от тебя отцепить, а потом убью.

Теперь он казался ей таким же неприятным, как при первой встрече. Дурман последних двух дней развеялся. И речь Семенова стала похожей на ту, что была раньше. Никакого “хорошего парня” и доброго наставника здесь больше не было.

— Удачи, — коротко бросил Старший Страж, — а теперь вернемся к диалогу с папашей. Теряем драгоценное время.

— Спрашивай, — сказала Валя, полностью убирая последнее сопротивление. Приходя в абсолютный штиль.

— Ты наследовал силу рода, Аркадий Рерих?

“Нет”

— Знал о ней?

“Да”

— Почему не наследовал?

“Хотел быть человеком. Жениться на человеке, дать своим детям вырасти людьми”

— От осинки не родятся апельсинки, — хохотнул Семенов, — не жди что я поверю, будто такой жирный кусок — на человеческий взгляд почти неограниченная власть Геллы — был тебе безразличен.

“Не был. Я его ненавидел”

— Докажи

“Валину мать уничтожил наш родовой потенциал. Сожрал разум. Она погибла. Я женился снова. Мать Андрея тоже не выдержала. Стала пить. Убила себя. Дети были маленькие. Я больше не пытался. Я был несчастлив. У них должен был быть шанс”

— Как ты умер?

“Авария”

— Гелла с тобой встречалась в Безвременье?

“Нет”

— Я отпускаю твой дух, Аркадий Рерих, и дарую тебе печать вечной тишины.

“Папа?” — сново позвала Валя.

Снова тишина.

— Не трать силы, ведьма, — бросил Семенов, — он больше не заговорит. Я узнал достаточно.

У Вали было много вопросов к отцу. Валя скучала. Но еще больше было вопросов к Семенову. Все, что он спросил — было ожидаемо и звучало вполне безобидно. Черт, она сама могла все это спросить для него и передать ответы, ничего не утаив.

— Мне нужно было спрашивать лично. Если бы ты сразу и по доброй воле меня подключила — он мог уйти от ответа. А так — я надавил. И знаю, где твой папаша соврал. А он, дорогая моя соврал, — пояснил Старший, считывая Валю без особых усилий.

Семенов оборвал энергетические пуповины от Ольги и Юрия. Те упали прямо, как стояли. Не согнувшись ни в едином суставе. Кукольно. На могилу Валиного отца. Поднялось низкое пылевое облачко.

Семенов удалялся по дорожке, коротко бросив:

— Буди их ведьма, я буду в машине.

Валя сидела на земле между Юрием и Ольгой. Никто из пришедших прибрать на могилках родни этой сцены не заметил. Валя кусала бледные губы и гладила одной рукой щеку Юрия, другой — щеку Ольги. Лицо Юрия покрывала светло-русая с проседью щетина. Теперь он выглядел лет на сорок пять-сорок восемь. Ольга выглядела лет на тридцать пять. Прорезались морщинки в уголках глаз и носогубных складках. В белокурых волосах серебрилась ранняя седина.

Валя дала себе слово больше не плакать.

Так что она просто сидела и каменела душой. Ненавидела Семенова. И из последних сил любила. Брата. Ольгу. Юрия.

— Не реви Валек, — Ольга приоткрыла один глаз, весело прищурилась, — женщина под сорокет хорошеет как вино. Так говорят. А Юрец…

Ольга повернула голову на бок и окинула взглядом Юрия.

— Юрец поинтереснее стал выглядеть, — договорила с улыбкой Ольга, — главное диспансеризацию не пропускать. Особенно уролога!

— Заткнитесь, Ольга Николаевна, — Юрий улыбнулся не открывая глаз. Затем медленно проморгался и посмотрел на Валю.

— Не плачь, — одними губами попросил Юрий.

— Я и не собиралась, — дрожащим голосом сообщила Валя. Ее руки все еще были у них на щеках.

— Я ненавижу вашего Старшего, — тихо размеренно проговорила Валя.

— Он делает свою работу. Как умеет. Как