Книга Маэстрине некогда скучать - Милена Валерьевна Завойчинская

меня дальше.

И таки вынес.

Выскочили мы с ним, такие нарядные и большие, во двор. И поскакали…

Скачи, скачи, мой коник! Гронх бежит, земля дрожит…

Если выживу, стану чокнутой теткой с нервным тиком, дергающимся глазом и сединой в шевелюре.

Не знаю, что творилось в голове… в четырех головах моего песика. Но он с мощью локомотива и упорством взбесившегося носорога попер на толпу преподавателей. Я даже зажмурилась от ужаса, вообразив страшное.

Что-то чавкнуло, хрумкнуло, вякнуло, все заорали. Я распахнула глаза, но сразу же снова зажмурилась. То, что успела увидеть, мне удастся забыть нескоро. Гришка, видимо, обиделся на того типа, который обижал приятную во всех отношениях женщину Лорэйн. Она как-то пыталась угостить гронха вкусняшкой, я не разрешила, но он явно не забыл хорошее отношение. Так что сейчас рядом с лежащей на земле без сознания преподавательницей рунного языка валялся избивавший ее молниями мужик. Без головы.

Какая именно из голов Григория откусила голову фанатику, не знаю. И, кажется, будет лучше, если и не узнаю.

Я только крепче держалась за толстую шкуру своего питомца, мечтая оказаться где-то в другом месте, желательно на Земле. А Гриша вершил правосудие. Ну, в его понимании, по-гронховскому. По-гронхъячему.

Чавк. Хрум. Чпок. Вопль. Чавк. Хрум. Чпок. Вопль. Вопль. Вопль.

Кажется, в меня пульнули молнию, бок обожгло и здорово шибануло током.

Тыгыдык-тыгыдык. Чавк. Хрум.

Снова молния в меня. Давненько меня током не било. Почему я еще не обуглилась⁈

Опять вопли.

И вдруг тишина.

Гришка замер, поводя головами в стороны. Я это чувствовала руками, так как все это время сидела зажмурившись и скорчившись от ужаса. Я точно сойду с ума. У меня этот… посттравматический синдром. Шок. Ступор.

Я осторожно приоткрыла глаза, не ожидая ничего хорошего. Сглотнула. С трудом разжала пальцы левой руки, похлопала Гришку по холке.

— Х-хор-роший п-пес-сик… — Голос дрожал и прерывался. Очень хотелось визжать, не переставая, и биться в истерике.

Вокруг стайки перепуганных и пребывающих в шоковом состоянии преподавателей Усача валялись безголовые трупы фанатиков Ордена неприкасаемых.

— Маэстрина! — со стороны замка донесся полный ярости женский вопль. — Ты за это ответишь! Видят боги, мы не хотели тебя убивать!

А чего я-то? Чего она на меня орет? Я сама в шоке от всего происходящего. Сижу тут на спине тварюги страшной… Моей собственной. Вроде как. А она тут творит и вытворяет всякое…

Я скривилась, осознав, как все выглядит со стороны. Все ж теперь будут уверены, что гронх действовал по моему приказу, а я, значится, та самая всадница Апокалипсиса. Ага. Я обреченно шмыгнула носом.

Мало мне было того, что студенты считают меня безбашенной оторвой, дружащей с демонами, гуляющей по ночным кладбищам и проводящей ночи в кутузке. Чего мелочиться? Я теперь вот… эта… гроза фанатиков. Конец репутации и образу милой доброй девушки.

Я думала, что хуже уже быть не может.

Я ошибалась.

Прямо перед нами замерцала дымка портала, и из нее вышел маленький Марсалис.

— Ы-ы-ы… — выдавила я, осознав размах катастрофы. Испугаться за демоненка не успела, но глобальность попадоса поняла сразу.

— Тетя Маша, мы с Софи устали тебя ждать. — Он оглянулся назад, в портал, и сказал: — Софи, твоя мама тут. Ее обижают.

И под нашими взглядами из портала выбралась на четвереньках моя шустрая дочурка.

Полный абзац.

Шустро перебирая конечностями, Софи подползла к своему кавалеру, с его помощью встала на ножки. Так, я что-то пропустила? Она уже встает, держась за руку? Вроде только ползала и сидела…

— Тя-тя-тя-тя… — заявила Софи, глядя на меня.

— Ага…

Я локтем вытерла лоб, рукавом стерла с лица кровь. Кажется, сделала еще хуже, только размазала.

— Тетя Маша, мы сейчас тебя спасем, — улыбаясь во весь рот, заявил демоненок. — Нам с Софи не нлавится, когда тебе плохо. Ты холошая и доблая.

Он сжал в руках ладошку девочки, они оба вдруг засветились. И свечение это их напоминало нечто вроде дарк-версии северного сияния. Когда чернота перемежается белым светом, а фосфоресцирующий зеленый — ярко-желтым солнечным.

Смешались тьма и свет.

И вот, эти два милых создания светятся, сияние вокруг них нарастает, распространяется волной вширь, накрывая всех.

Причем на словах это все долго, а, по сути, детишкам потребовалось около полуминуты на спасательную миссию, ну по их собственному разумению.

Марсик еще договаривал, что они меня сейчас спасут. А из портала уже вываливались телохранители и няньки, умудрившиеся упустить перенос деточки. Ох и не завидую я им, бедолагам. Влетит и от магистра Эррадо, и от родителей демоненка.

Глава 18

Ну… Хотела бы я сказать, мол, дети посияли и все закончилось.

Но нет.

Что-то невидимое мне явно происходило. Лица нянек и телохранителей перекосило от ужаса и понимания. А мне расскажите? Я тоже хочу понять, чего бояться? Но отчего-то взрослые демоны застыли, не делая попыток подойти к детям, взять их на руки и прекратить творящееся непотребство, в чем бы оно ни заключалось.

Зато проломились из окружавшего нас красного киселеобразного марева другие демоны. Страшные, взрослые, измененные, вооруженные до зубов, смертоносные.

А с ними и люди в форме. Тоже такие… впечатляющие. Мой отупевший и пострадавший от инфразвука мозг уже с трудом воспринимал реальность, но я успела заметить два знакомых лица. Точно, это же приятели Артура Гресса.

Где же сам ректор? И Барон? Я ведь просила Гришку найти славного рыжего кота.

В ступоре я смотрела, как смешанная команда из двух групп спасателей, перемешавшись между собой, движется к замку. И все так же распространялось во все стороны сияние от Софи и Марсалиса.

Мне казалось, что я все вижу как в замедленной съемке. Выхватывая лишь стоп-кадры, но не всю картину целиком. Похоже, мне очень нужен врач. И бок страшно болит, и голова раскалывается, и снова пошла кровь носом — с противным звуком шлепались капли… Я точно еще жива? А то, может, я уже совсем неживым призраком тут торчу?

А хотя нет, тогда бы мне не было так плохо и точно ничего не болело бы.

Боковым зрением выхватила нечто оранжевое сбоку. Нет, рыжее. Промелькнул Барон, пригибаясь и проскакивая. Нашелся кошак. Живой… Хорошо.

А потом я начала заваливаться и сползать вбок.

— Ма-ма-ма-ма-ма…

— Тетя Маша…

— Мари!

Что-то снова крепко обхватило меня вокруг талии, не давая сверзиться со спины гронха. Убьюсь же. Эта тварюга в своей боевой ипостаси высотой с верблюда. Кажется. Или все же со слона?

А потом я все-таки отключилась.

Сознание возвращалось медленно. Хотелось бы сказать, что очнулась я в постели со свежим крахмальным бельем, в белой палате, с букетом в вазе на стоящей рядом тумбочке.

Но нет.

Очнулась я, лежа на полу, хорошо хоть деревянном, судя по тому, что еще не вымерзла до костей. А еще меня кто-то слюняво облизывал с трех сторон. Самый верхний облизыватель путался языком в моих волосах. На коленях лежало что-то длинное, спиной я опиралась на кого-то горячего и шумно дышащего. Под боком кто-то громко мурлыкал, а на плече сидело нечто маленькое и мохнатое.

Меня сдали в зоопарк? Я в клетке с животными?

Глаза открывались с трудом, ресницы слиплись от крови и слез. И в целом состояние было, будто по мне прошлись катком, потом несколько раз уронили, затем еще несколько раз тряхнули током и на десерт прокрутили в центрифуге.

Но раз все настолько болит, я, без сомнения, все еще не умерла.

Итак, лежала я, опираясь на Гришку. Три его головы меня методично облизывали. Бе-е-е. Надо его отучить от этого. На коленях у меня лежал хвост-змеюка и флегматично таращился в никуда. Рядышком дремал и мурлыкал Барон, живой и невредимый. А на моем плече пристроилась Анфиска.

Полный набор.

А дети-то где? И почему так тихо? Где мы вообще?

Оказалось, что мы в бальном зале Усача. Странно, но он не пострадал, только кое-где темные пятна и лужи на полу. Будь мы на Земле, я бы сказала, что паркет безнадежно испорчен. В мире магов-бытовиков вопрос не столь однозначен.

Разбито одно большое зеркало в простенке. Золотая рама пустовала, а на полу зеркальное крошево давало понять, что все прошло не совсем мирно. Сорвано несколько штор. И, не уверена, но, кажется, на дальней стене это все же не темная картина, а пятно сажи.

Я повела мутным взглядом, отыскивая среди нескольких присутствующих вокруг людей знакомые лица. Рыжий студент почувствовал мой взгляд, обернулся, просиял и поспешил ко мне.