Книга Вера воды - Владислав Новиков

сне. Ты мне поверишь?

Моркер задумалась, но все равно была насторожена.

— Почему ты обвинять Василиск? Что Василиск сделать?

— В этом и проблема. Я не знаю, что со мной произошло. А она знает, и я намерен докопаться до сути.

— Тебе доверять? Можно?

— Нужно.

Она закончила перевязывать мой раскрывшийся перелом, и посмотрела мне в глаза. Её глаза были такими же черными, какова была вся абиссальная зона.

— Василиск… марры… Василиск не марра.

— Это я знаю. Об этом она мне сама всё рассказала.

— Что? Василиск рассказать о себе тебе?

— Да, так уж вышло что… в моем сне… она открылась мне о какой-то тайне своего прошлого. Я не слушал её, ведь был погружен в свои размышления. Это было ошибкой, ведь она поняла, что мне не интересен её рассказ. Она говорила и о том, что у неё есть для меня какое-то дело. Но в чем заключается это «дело», я так и не узнал. Потому что она меня выгнала.

— Что Василиск рассказывать? Прошлое…

Я дважды подумал, стоит ли раскрывать секреты Василиск, и решил всё-таки о них рассказать. Я рассказал всё, что думал и думаю о Василиск, о её предназначении, о её прошлом, о том, кто она такая, и почему продолжает защищать изначальное существо. Правда тему зараженного изначального существа раскрывать не стал. Мало ли.

Моркер слушала меня с интересом, но с какого-то момента лицо её стало пугливым, боязливым, и каким-то неестественно грустным.

— Василиск мать Моркер. Василиск научила Моркер использовать обереги, руны… Научить лечить марры… Научить жить как знахарь… И теперь Моркер узнавать о твоих словах. Моркер расстроена, очень…

Возможно о чем-то стоило и промолчать. Но в тот момент мне самому хотелось выговориться.

— Скажи, а уже бывали такие случаи, похожие на мой? Когда марра просыпается от кошмара, где её пожирают троглоделлии.

— Много было. Много есть. Такие кошмары можно лечиться, но Моркер не лечить.

— От них можно избавиться? Я не думаю, что это был последний раз, когда я просыпаюсь здесь, а ты меня не помнишь. К тому же…

— Нельзя, нет. Нельзя лечиться. Моркер не лечит такие.

— Но почему?

Моркер продолжала смотреть мне в глаза.

— Это не кошмар, марра поверхностные воды. Это явь. Это правда. Не знать, как сказать.

— В каком смысле? Как это понимать?

— Василиск помогает маррам забыть свои прошлые. Терзания прошлые. Когда тебе плохо Василиск дарит тебе такой сон. Он вещий, он настоящий.

Я ожидал, что Моркер продолжит свои слова, но она начала заниматься сбором моллюсков со стен пещеры. Теперь я понял, почему глубоководные марры такие отчужденные. Им просто стирают прошлую память, оставляя на её месте пустое место.

Я тронул её за плечо, и развернул к себе.

— Ты должна меня послушать, Моркер. Мне нужно выбраться отсюда. Выбраться для того, чтобы узнать, какова была моя прошлая жизнь, когда я ещё знал, кем была Жрица Нэро. Я предпочту остаться в своем прошлом, но на поверхности, нежели чем жить в будущем, но в этих темных водах.

— Марра хочет? Марра должна остаться здесь. Должен остаться. Только здесь еда. только здесь безопасность. Скоро случится плохо. На поверхности будет плохо. Василиск должна была тебе рассказать об этом.

Хоть Василиск мне об этом и рассказывала, я всё равно настоял на своем. Если бы был хотя бы один минимальный шанс вырваться отсюда, я бы незамедлительно его использовал. Использую сейчас.

— Я хочу этого. Ты даже не понимаешь, насколько сильно я этого хочу. Я не хочу жить в вашей утопии, где мыслями каждой марры правит Василиск, существо, которое не имеет никакого отношения к нашему океану.

Моркер могла бы на меня обидеться, но она этого не сделала. Кажется, она и сама начала сомневаться в правильности действий Василиск.

— Моркер должна сказать что-то ещё.

— Я слушаю…

— Я тебя помню, марра. Помню все раз, когда ты просыпался здесь. Помню каждый минуту, когда ты плыл за Василиск. И пытался что-то понять. Ты не второй раз здесь. Уже… шесть. Этот семь.

Мне надо было переварить эту информацию. Моркер не могла лгать. Я ей верил.

— То есть, ты хочешь сказать, что я просыпался у тебя уже седьмой раз? Ты, наверное, хочешь добавить и то, что каждая марра периодически просыпается у тебя, и не помнит ничего, кроме своего имени? И ты, конечно же, идешь на поводу у Василиск. Только потому, что ты возомнила неживое создание своей матерью. В связи с этим, ты, возможно, единственная марра, что осталась при своей памяти. Я заключил верное утверждение?

— Нет… Да. Да. Оно так.

— Значит ты должна прекратить помогать Василиск. Это я тебе говорю как тот, кто постоянно идет у кого-то на поводу. В этом мы похожи.

Вот уж не думал, что она может быть причастна к этому ужасу. До сих пор не могу смириться с тем, что пережил свою смерть целых семь раз. И всё ради чего? Ради того, чтобы я всё забыл. Как же все сложно.

— Моркер… Моркер поможет. Я знаю, как вернуть память… О Жрице Нэро. Если это всё, чего ты хотеть.

Она прислонила свою ладонь к моему лбу, и закрыла свои глаза, что-то нашептывая на своем языке. Руны в помещении начали мигать, постоянно обращая всё во тьму. Я будто бы растворился в воде, и стал её частью. Зыбкой, но вечной. Ведь живительные воды — это единственное, что воистину вечно в нашем мире.

Сезон 8. Путь

Запись 1. Пробуждение от долгого сна

Я проснулся. По-настоящему проснулся. И на этот раз меня не преследовали ни нимфы, ни сомнения в реальности окружающего мира. Потому что прямо сейчас надо мной нависало мертвое тело кумика, изрядно съеденное орнатумами, маленькими ракообразными. Благо они едят только падаль, а живые организмы не трогают. Вот и меня есть они не стали. Зато пара-тройка орнатумов прицепились к моим плавникам, и отдирать их от себя было больно. Но боль в голове не могла сравниться с болью в плавниках.

Я рассмотрел окружающую меня местность. Я находился в какой-то темной расщелине, но сверху я видел вожделенный свет. Однако сперва я обратил внимание на то, что моего теперь не было.

Меня ещё долго не покидали ощущения того, будто бы я просто находился в каком-то кошмаре всё это время. Но лежащие рядом со мной потрепанные записи, которые я писал на водорослях абиссальной зоны, говорили об обратном. Раз я их написал — значит я там всё же был.