Книга Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чёрное небо, чёрное поле.
Алою раной прорезь —
Лента заката.
Меж гребнем леса, что нынче чёрен, и чёрным небом…
Берег Сегодня – чёрен;
Тень Завтра ещё черней —
Да будет проклято Время…
Стоять становилось все труднее. В храмах ныне проклинаемого Времени подолгу не задерживались; это бессмертные никуда не спешили, но у них вряд ли отекали ноги… Как он продержится оставшиеся минуты с тяжеленным кувшином на больном плече, Плисфий представлял смутно. Консула подташнивало – верный признак полнокровия, а до лекаря с пиявками ещё требовалось дожить. Требовалось, не расплескав, дотащить проклятый сосуд и опуститься на колени, когда случится «чудо». На жёлтый камень, который скотина Мирон не позволил застелить хотя бы ковром. Ещё бы! Божественный преклонять колени не станет…
Прощай…
Чёрный от чёрного
Не отличай…
Синие жрецы прошли, двинулись серебряные, «лунные», за которыми уже перебирали ногами «солнечные»… Теперь главное – не споткнуться.
Я забываю, ты забываешь.
Мы не уходим, мы рядом с вами,
Алой рекой меж тьмою и тьмою…
Звякнуло. Один из жрецов не удержал кувшин и отшатнулся. Плисфий вгляделся: меж алтарей с пола поднимался, словно просыпаясь, мальчишка в рубище, его движения были неуверенными и нелепыми. Мирон не был бы Мироном, если б представление обошлось без неожиданностей; спасибо, что выпустил «очарованного пением пастуха», а не пару голодных львов. С краснобородого сталось бы…
Парнишка поднялся на якобы дрожащих ногах. При всей своей смазливости он был дурным актёром, подобранным, без сомнения, на очередной помойке, потому и растерялся при виде золота, синевы и серебра. Нищета, ввергнутая в кричащую роскошь, – в этом был весь Мирон. Паренёк, заученно качнувшись, шагнул вперёд, растерянность на старательно заляпанной бурой краской мордашке сменилась яростью – юнец подхватил с пола что-то, похожее на копьё, и с воплем кинулся вперёд.
Часть вторая
Стурнон Возрождённый
1 день месяца Мирона 7711 года Истинной Эры
I
Муть в голове, муть вокруг и крик Клионта. Отчаянный, обиженный… Время Всемогущее, где они?! Где фаланга, где площадь с её раскалёнными жёлтыми плитами, где белобрысый убийца? Убийца?! Но Клионт жив, и он, кажется, тоже… Тимезий принялся ощупывать вроде бы разрубленный мечеглазом бок и не закончил – схватился за голову. Мерный, невыносимо громкий стук отдавался сразу в висках и в груди, словно бьющееся где-то поблизости гигантское вечное сердце требовало ответа от молчащего человеческого. Требовало и получило. Копейщик отнял руки от висков и снова открыл глаза. Вода. Вокруг и сверху, а внизу то ли небо со звёздами, то ли дальний лагерь с кострами, и они гаснут, бледнеют, сливаются, становясь камнями… Выходит, он в озере и не тонет?
Холод под руками, пальцы скребут нежданно гладкую поверхность, из небытия возникают отражения пёстрых колонн, кривляются, дрожат… Закрыть бы глаза, заткнуть уши и свернуться калачиком, но Клионт! Паршивец опять куда-то ввязался…
Встать, опереться на камень и встать! Рука соскальзывает с выступа, пальцы сами на чём-то сжимаются. Тепло дерева. Холод металла. Копьё, его собственное копьё, все ещё во вражеской крови. Воды Стурна её не смыли? Или он не в озере? В озере… Придёт же такое в голову, хотя в ней-то всё и дело! Мечеглаз врезал плашмя и удрал. Даже добивать не стал, сволочь…
– Клионт! Где тебя…
Не слышно! Себя не слышно, а мальчишка опять кричит, куда ж его на этот раз занесло?! Ноги тряпичные, оказавшаяся дымом вода кривляется вместе с колоннами. Что наверху – не разглядеть, но внизу в самом деле каменные плиты. Пронзительно-жёлтые, скользкие и… знакомые… Плиты блестят, будто зеркала, в них корячится тёмная фигура с копьём; пахнет чем-то сладковато-пряным, чудовищное сердце стучит тише, зато где-то рядом поют. Странные колонны, как деревья… Разноцветные ребристые стволы прячутся в клубах дыма, словно в листве, и меж них кто-то бредёт… Темноволосые, седые, плешивые, с бородами… Люди? В золоте?! А вот сзади точно – они! Белобрысые! В своей треклятой броне, с копьями, с длинными мечами! Мечеглазы, целая толпа мечеглазов, а Клионт там, один! Время Всемогущее, где Невкр с ребятами, где… все?!
– Вперёд, Лекавиóн! – вопит Клионт, и Тимезий его видит. Чётко. Словно кто-то содрал с глаз тряпку тумана. Шатаясь, мальчишка наступает на раззолоченного толстяка. На глазах закованных в броню титанов! Что для них человеческий мальчишка? Пылинка!
– Назад! Назад, дурень!!!
Ноги заплетаются, будто у паршивого телёнка, дымы норовят скрыть невиданные колонны, бородачей, мечеглазов, Клионта с его копьецом, но под ногами – твёрдый камень, а в руке – привычное древко.
– Клионт!!! – Проклятье, он опять не успевает…
* * *
Было тихо, только сбоку что-то мерно и мерзко капало. Консулы, жрецы, сенаторы торчали столбами. Стража тоже торчала – царь любит шутить, это знает последний здешний воробей! Мирон шутит, одной дурью больше, одной меньше… Пьяненький оборвыш в Скадарионе – такая же пакость, как и скератские куренья и непристойные тряпки на царе и консулах… Одно к одному, но когда-нибудь Мирон нарвётся!
– Аы… и… йя… ф…! – Что прокричал мальчишка, Гротерих не разобрал, но смешной наконечник метнулся к брюху Менодима. Не просто метнулся – пропорол шитую золотом ткань, только под ней было железо. Консул отшатнулся и завизжал резаной свиньёй. Подавился своим вытьём хор, царь обернулся, но не расхохотался, а недовольно топнул ногой. Выходит, не он?!
Оборванец опять завопил и, занося копьё для удара, рванулся наискось, обходя заслонившего консула Вирна.
– Взять! – громыхнул Ульвинг. – Без крови!
Правильно, храм всё-таки… Кто их знает, стурнийских богов, хоть старых, хоть новых… Гротерих с удовольствием пихнул вопящего консула плечом и вышиб из рук парнишки его тыкалку. Второй удар древком отбросил щенка в сторону. На здоровенную, изукрашенную узорами плиту сбоку от Лунного алтаря. Проливать в Скадарионе кровь и впрямь не дело!
– На меня покушались… На меня!.. Слово царю… это загово…
А мальчишка не так уж и пьян. Вскочил, выхватил какое-то несчастье. То ли нож-переросток, то ли меч-недомерок, и глаза как у волчонка! Откуда он тут такой?
– Взять!
– Это покуше…
– …Кхл… ы… нт!
Ещё один, постарше! Опирается на копьё у алтаря… Тоже пьян? Не многовато ли?
– Обоих, – невозмутимо велит сотник. И опять верно. Кто бы ни были эти ребята, их сюда не звали! Проскочить вдоль алтаря за курильницу, чтобы сзади…
