Книга Пианистка - Татьяна Александровна Бочарова

осмотрите ее как следует, она плохо себя чувствует, задыхается.

– Не учите меня моей профессии, – обиженно осадил мясистый.

Карина закрыла дверь и уселась на лавочку. Народу в холле оставалось совсем немного. От нечего делать она принялась изучать настенные плакаты, повествующие о вреде абортов.

Не прошло и пяти минут, как дверь кабинета распахнулась, и оттуда появилась Леля с бумажкой в руках.

– На ультразвук направили, – пояснила она.

Они поднялись на второй этаж, где располагался нужный кабинет. Молодая утомленная докторша ничего не сказала, увидев вошедшую вслед за Лелей Карину, кивком указала той на стул в углу и коротко обратилась к Леле:

– Раздевайтесь.

Леля стянула брюки, длинный свитер и улеглась на кушетку. Врачиха включила монитор, выдавила из тюбика вазелин на выпуклый живот и стала медленно водить по нему датчиком, делая пометки на листе бумаги.

– Не видно, кто? – поинтересовалась Леля, с любопытством косясь на экран.

– Кажется, мальчик, – равнодушно проговорила докторша и изменила положение датчика, – а может, и девочка.

На секунду лицо ее напряглось, она внимательней пригляделась к пятнистому изображению на мониторе, а затем снова стала писать.

– Все, – врачиха щелкнула клавишей, и экран погас, – можете одеваться. Отнесете это врачу. – Она протянула Карине листок.

Та глянула в него, но не смогла разобрать ни одного слова – сплошные каракули, перемежающиеся цифрами.

Они вышли в коридор.

– Пусть он прочтет тебе, что она здесь накатала, – строго сказала она Леле.

– Хорошо, – согласилась та.

На этот раз она провела в кабинете довольно много времени. Карина уже хотела наплевать на очередь и зайти, но тут наконец Леля показалась в дверях.

– Ну что, как? – набросилась на нее Карина.

– Погоди, – Леля выглядела растерянной и заторможенной, – не тормоши. Он мне столько назначений выписал, как бы не потерять. – Она потрясла кипой рецептурных бланков.

– Что-нибудь не так? – испугалась Карина.

– Да нет. – Леля пожала плечами и принялась аккуратно и сосредоточенно укладывать рецепты в сумочку, будто это было главным делом в ее жизни.

– Точно нет? – Карина попыталась заглянуть ей в лицо. – Ты ничего от меня не скрываешь?

Леля молча закончила, подняла на Карину глаза и улыбнулась:

– Да точно, точно. Зачем мне врать? Просто надо пить витамины, железо, аскарутин, еще какую-то дрянь, всего не упомнишь.

– Но с ребенком все в порядке?

– Ага. Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего? – Леля по-детски мечтательно наморщила курносый носик. – Мороженого. Крем-брюле или ленинградского. Жизнь отдам за кусочек!

– Какая же ты дуреха, – покачала головой Карина, чувствуя, как отступает от сердца тревога, терзавшая ее последние дни. Слава тебе, господи, с Лелей ничего страшного не происходит! Олег был прав, а она просто истеричка, которую муки совести довели до психоза.

– Пойдем, – Карина взяла Леля под руку, – купим тебе мороженое. Только чур, будешь есть дома и маленькими кусочками, а не то еще ангину подхватишь.

30

Сознание, что Леля здорова, с ней все в порядке, придало Карине спокойствия и уверенности. Она немного расслабилась, перестала днем и ночью терзаться виной, полностью отдалась своим чувствам, наслаждаясь отношениями с Олегом.

Изменившись внутренне, избавившись от комплексов, преследовавших ее с юности, Карина и внешне преобразилась до неузнаваемости. С лица исчезло выражение грусти и уныния, глаза заблестели, плечи сами собой развернулись, походка стала легкой и пружинистой.

На улице на нее стали оборачиваться незнакомые мужчины, как это бывало давным-давно, во времена студенчества. Карина ловила на себе восхищенные взгляды и не могла сдержать счастливой улыбки.

Тягостные воспоминания о годах, когда она была одинока, подавлена и унижена, а рядом находились случайные, чужие люди, почти полностью изгладились из ее памяти.

Иногда, после особенно удачных концертов, возвращаясь в артистическую с лицом, горящим от возбуждения и усталости, Карина пыталась представить, как всего два месяца назад сидела в крохотном классе музыкалки, терпеливо и обреченно дожидаясь окончания урока с Эвелиной Малютиной, и не могла.

Ей казалось, что это было с кем-то другим, не с ней. Старушки-педагоги, директор, завуч, приветливая болтливая вахтерша, больше всего на свете обожавшая посплетничать, – все они вспоминались как бы сквозь туман, будто Карина не общалась с ними уже десять лет.

Словно в другой жизни были концерты, педсоветы, экзамены, горячие споры при обсуждении учеников. И все-таки когда-то эта жизнь существовала и была ее частью.

Об этом Карину заставила вспомнить неожиданная встреча с Марией Максимовной Бурцевой, произошедшая при весьма пикантных обстоятельствах.

Им с Олегом стало катастрофически не хватать ночей, вернее, того малого промежутка, которым они располагали для встреч урывками. Длительные репетиции, во время которых они были рядом, но не могли даже прикоснуться друг к другу, распаляли обоих настолько, что по дороге домой, в машине, их покидало терпение и сдержанность.

Как-то, в очередной раз почувствовав, что до дому им не доехать, Олег остановил «восьмерку» в соседнем квартале, в пустынном закутке между магазинами. Шел девятый час, оба были закрыты.

По сравнению с ночными свиданиями, отравленными вечным страхом того, что за стеной проснется Леля, любовь на откинутом сиденье автомобиля воспринималась Кариной как благо. На улице было совершенно темно и безлюдно, крошечный дворик неподалеку едва освещали два тусклых фонаря.

Теплый салон казался уютным и безопасным. Утолив голод друг по другу, Карина и Олег полулежали обнявшись, тихонько болтая о всякой ерунде. Возвращаться домой не хотелось: гарантии, что им удастся встретиться еще раз, не было никакой. Леля могла не заснуть в течение всей ночи, такое случалось, и не раз.

Их идиллию внезапно нарушил громкий стук в окно.

– Эй, кто там, – взывал возмущенный женский голос. – Откройте!

Карина дернулась было, чтобы подняться, но Олег удержал ее:

– Не обращай внимания.

– Но что ей нужно? – недоуменно спросила Карина.

– Мало ли сумасшедших бродят по улицам. Поорет и исчезнет.

Стук, однако, не прекращался.

Карина встревожилась, что безумная тетка повредит стекло. Она осторожно отвела руки Олега, выпрямилась и нажала на кнопку стеклоподъемника.

– Не вздумайте оставить машину здесь на всю ночь! – захлебываясь, застрекотал голос прямо ей в лицо. – Тут утром мусор вывозят, грузовик не сможет проехать!

– Да хорошо, хорошо, – с досадой произнесла Карина, намереваясь вновь поднять стекло, и застыла с вытянутой рукой: прямо перед ее носом стояла Бурцева, в своей каракулевой шубе и высокой папахе, и взирала на нее округлившимися глазами.

– Здравствуйте, – машинально произнесла Карина и кивнула, повинуясь многолетней привычке здороваться при виде начальства.

– К-карина Петровна? – заикаясь, выдавила Бурцева, косясь внутрь салона. В следующее мгновение она резко развернулась и засеменила в сторону двора.

– Вы что, знакомы? – удивленно спросил Олег, приподнявшись и глядя в окно