Книга Я/Или ад - Егор Георгиевич Радов

совершенно не помнил, откуда я здесь взялся совершенно внезапно, — и все то, что было привычным и главным, теряло свои смыслы.

Подул легкий морской бриз — кругом цвела прекрасная природа, и высились зеленые горы. Иногда мимо меня проходили женщины, собаки и люди. Я сам тоже часто пробегал мимо и строил всякие рожи. Иногда я попадал в интересные ситуации, но в целом все было изучено — чего бы еще пожелать… Но надо быть суровым и правдивым.

Часть восьмая

Живая жизнь

Когда я в последний раз встретился с Анной Петровной — стоял май или июнь. Наша деревушка вся вымерла от зноя, но кое-где устало шли деревенские бабы и матерились.

И вот появилась — она… О!! Она была с собачкой, ее шелка серебрились под солнцем; она весело смотрела в даль моря, и ветер трепал ее кудри.

— Здравствуйте! — сказал я ей.

Она повернулась ко мне и пристально посмотрела мне в глаза. И тут я понял, что она — это совсем не она, а какой-то грубый, неповоротливый пьяница-мужик.

— Раскудрить-тя!! — проговорил он и стал работать вокруг меня — таскать какие-то бревна, курить “Беломор”.

Собачка бегала вокруг и лаяла почем зря. Шел мелкий дождик.

— Эй, Полкан, заткнись!.. — прокричал мужик и пошел в избу, где его поджидал друг с водкой. — Ну вот, — сказал он. — А теперь можно и отдохнуть…

Они выпили водки и сидели, безмолвно кусая селедку, пытаясь соорудить у себя в мозгах что-нибудь интересное и привлекательное…

— Тьфу ты, черт!!! — сказал я. — Не хочу, не хочу, не хочу…

Я бросился бежать — сзади, сбоку и где-то рядом кто-то кричал, все что-то хотели, не понимая ничего; цвела Сибирь, и впереди был Дальний Восток.

Унылая картина была всюду — и не было ничего интересного.

— Это жизнь, — говорил мне кто-то.

— Это? Ну и что? Если бы это было даже так, то все равно… Это не главное, друзья! — сказал я и выпил бокал вина в столовой.

Опять был Крым, опять то же самое. Мои волосы стали седеть. Я мог бы предугадать каждое движение своих рук и ног, и мне наконец хотелось отдохнуть — отдохнуть от этого тела, в котором всегда что-то такое бьется, не умолкая, от этих волос и зубов с дырками…

Я должен быть большой субстанцией, и в конечном итоге мне плевать!..

— И на меня? — проговорил женский голос.

Я посмотрел — там стояла эта самая девушка, которую можно было бы назвать олицетворением вечного женского начала, если бы это не была единственная баба, которая все время попадалась мне под руки.

Она стояла, подставив лицо под солнце.

— Привет, — сказал я ей. — Откуда ты взялась?

Я был дьявольски злой, но все же во мне пробуждались животные начала. Самое мерзкое заключается в том, что я — все-таки скопище инстинктов…

— Здравствуй, здравствуй!! — прокричал я ей.

— Я здесь случайно… И встретила тебя! — улыбнувшись, проговорила она.

Все же она попадалась мне везде, так что можно подумать, что в этом был какой-то мистический смысл.

— Ну ладно, — сказал я сам себе. — Допустим, хотя этого мало.

Часть девятая

Неживая жизнь

Итак, я ее поцеловал в губы, взасос — она, конечно, не сопротивлялась, и мы пошли гулять по берегу.

— Давай купаться! — весело сказала она.

— Не знаю… — хмуро ответил я.

— Только у меня нет купальника… — сказала она еще веселее. — Это ничего?

Ах ты, проклятье, она оживляет меня своим сексом, своими наслаждениями… И я не в силах! Как мне понравилось быть хмурым и жить в темных пещерах — но я не могу ничего сделать.

Я улыбнулся, мне стало приятно и стыдно.

— Ну давай! — громко и все-таки зло проговорил я.

А вот убью я всех! А почему — не знаю. Я не знаю, что мне сделать. И Ивановых убью, в первую очередь…

— Не смотри на меня, — сказала она, улыбаясь.

Она сняла с себя майку и осталась в прозрачном лифчике. Потом она сняла джинсы и осталась в прозрачных трусиках.

— А ты что же? — сказала она.

И я тоже разделся, и она разделась — абсолютно, и мы вошли в воду, держась за ручки, как в детстве. И все же мне хотелось кого-то утопить или всех — может, и себя.

Она обвила меня ногами под водой, совершала со мной половые акты, и я наслаждался и нырял вглубь; в ушах что-то стучало, как будто тикали часы — тук-тук — а слева и справа глядели горы, зеленые долины, солнце нежно ласкало мое тело, и девушка не делала ничего плохого, лишнего или неправильного… Короче, все было чудесно, но все же мне хотелось метать бомбы на эти земли.

— Пойдем уже выйдем, и ты покуришь, — вдруг сказала она.

Я удивился и подумал: а что, если в самом деле можно просто так выйти — и покурить; и лежать просто так, загорать, набираться сил — и успокаивать свою экзистенцию наслаждениями, кайфом и радостями жизни.

Но нет, все равно я не верю — теперь меня не удивишь простой чашечкой кофе… Все становится постепенно обычным — и скоро я тоже буду говорить про вечеринку “хорошо посидели”.

Надо будет придумывать себе цель и долг или выяснять все эти вещи, и хотя девушка так мила…

Тем не менее можно покурить.

И мы вышли на берег, отряхиваясь; ее тело было слегка розовым, таинственная улыбка не сходила с ее губ (знаем мы эти тайны — их просто нет), и она легла рядом со мной, и я закурил.

— Что ты куришь? — спросила она.

— Конечно, “Дымок”.

И она достала мне пачку “Кэмела”.

Неплохо, неплохо, конечно, но меня так просто не проведешь. Все это — обычная случайность… Приятно, приятно, но ничего не доказывает!! К тому же сейчас, наверное, придут какие-нибудь толстые бабы, веселые глупые мужики, сволочи милиционеры… И так далее. И мы очень голые, дорогая… Все опошлится.

Но никто почему-то не приходил. А девушка попалась странная и объективно очень хорошая. Она не ласкалась ко мне, не строила мне глазок, не задавала вопросов — она лежала просто так, с неприкрытой соблазнительной наготой, и я курил, смотрел на нее и снова возбуждался, и нам снова приходилось совершать половые акты, и мне было дьявольски приятно — на меня снисходил экстаз, и он действовал на мозги, как транквилизатор.

Мы лежали очень долго — и никто не приходил. Удивительно — но, может, и в самом деле все наконец-то начинается? Или новая иллюзия все же меня покупает… Хорошо, я куплюсь —