Книга Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 2 - Борис Яковлевич Алексин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На шум в каюте появились капитан и Сабельников. Увидев разгорячённые спором лица японцев и китайцев, Павел Петрович сразу понял, в чём дело. Он подошёл к своим помощникам и попросил показать ему их данные. Затем он спросил их, сходятся ли эти числа с теми, которые они получили при подсчёте брёвен в плотах, доставленных к борту судна. Получив положительные ответы и от Бориса, и от Жоры, громко заявил:
– Вот что, уважаемые, я верю только своим счётчикам. Они оба люди грамотные, закончившие гимназии (он ведь говорил по-английски, а в Англии нет школ второй ступени, нет и девятилеток, поэтому образование своих помощников он и обозначил, как гимназическое), ошибиться не могут, я за них ручаюсь. Ну, а если вы им не верите, – при этом стивидор обратился к капитану и джангуйдам-китайцам, – то давайте сделаем так. Завтра мы разгрузим всё, что погрузили, и если будет ваша правда, то Дальлес все расходы по этой дополнительной работе возьмёт на себя, но если правда окажется на моей стороне, то вы (он повернулся к китайцам) не получите ни копейки не только за эту дополнительную работу, но и за первоначальную погрузку, а вы, господин капитан, оплатите всё время, которое будет затрачено на дополнительный простой судна, согласны?
Те, к кому он обратился, засмеялись. Конечно, оба они отвергли это предложение, и скрепя сердце, вынуждены были согласиться с тем количеством брёвен, которое насчитали Борис и Жора.
Зато на следующий день помощники капитана, работавшие вместе с тальманами, отказались считать брёвна в плотах при доставке их к борту, и ребятам этот подсчёт пришлось производить без них. Во время погрузки около каждого из них беспрерывно вертелись члены команды судна, всячески отвлекая ребят от работы: то показывая им какие-нибудь картинки или открытки, как правило, скабрезного содержания, то предлагая купить или поменять на что-либо зажигалки, ножи и т. п. Их назойливость дошла до такой степени, что Борис и Жорка вынуждены были обратиться к Павлу Петровичу за помощью.
Тот вновь поговорил с капитаном, и вскоре старший помощник капитана, накричав на вертевшихся около ребят матросов, заставил, к большому их неудовольствию, оставить русских счётчиков в покое. Одновременно Сабельников посоветовал своим помощникам:
– А вы, ребята, пропустите два-три бревна в день, чёрт с ними. Убыток не так будет велик, зато и волки будут сыты, и овцы целы, ведь не будем же мы на самом деле для проверки счёта разгружать пароход. Нам нужно скорее его погрузить и отправить, чтобы получить деньги, золото, валюту. Понимаете, тут уж с потерей нескольких рублей считаться не приходится. Ну а с китайцами я сам поговорю, я им пообещаю некоторую надбавку к общей сумме, если они погрузят судно досрочно.
Погрузка была закончена в три дня. Павел Петрович и его помощники, попрощавшись с командой, уехали на катере в Амбабозу, чтобы дожидаться следующего судна, а пароход «Судзи-Мару» снялся с якоря и отправился в Японию.
По предварительным подсчётам, произведённым конторой Дальлеса, на реках Цемухэ и Майхэ находилось леса достаточно для загрузки четырёх таких проходов как «Судзи-Мару», значит, нужно было дожидаться прихода следующих трёх. Прибытие судна могло произойти со дня на день, и поэтому стивидор, его помощники и грузчики остались жить в Амбабозе. Но ждать можно было и два, и три, и даже пять дней, а это наших ребят и, в особенности, Бориса совсем не устраивало: он и так не виделся с Катей уже четыре дня, а разлука с ней ещё неизвестно на сколько времени для него была просто невыносима.
Он уговорил Жорку. Под видом необходимости заменить бельё и запастись кое-какими продуктами (откровенно говоря, рис уже начинал им надоедать), они упросили своего начальника отпустить их в Шкотово хотя бы на один день, пообещав явиться на судно, если за это время оно появится, с первым же катером и плотом. Тот согласился.
Выпросив у рыбаков посёлка Амбабоза кунгас, ребята отправились в путь. Им предстояло пересечь почти весь залив Шкотта, а его ширина достигала трёх морских миль или почти двадцати вёрст. Море было спокойным, и плыть на вёслах даже в такой большой и нескладной лодке, как рыбацкий кунгас, было не очень трудно, но зато медленно. Выехав часов в 8 утра, к устью Цемухэ ребята успели добраться лишь к часу дня. После непривычного труда, тяжёлых и неудобных вёсел, у них ломило плечи и спину, а на ладонях горели мозоли, но друзья на такие мелочи не обращали внимания: ведь скоро, в крайнем случае, вечером, они увидят девушек, встреча с которыми для них была верхом радости.
Про то, что Борька Алёшкин дружит с Катей Пашкевич, знало почти всё село, а уж комсомольцы-то, безусловно, все, слишком открыто он не отходил от девушки ни на шаг. Но, как узнал Борис, и у Жоры была зазноба: он ухаживал за Нюрой Гамаюновой и, кажется, небезуспешно. Так что их обоих объединяло стремление встретиться со своими, как они про себя их называли, девушками.
Поэтому на их лицах, когда ребята шагали от устья речки к центру села, не было и следа той усталости, которую они испытывали на самом деле. Добравшись до магазинов, находившихся в самом центре села, они накупили копчёной колбасы, крабовых консервов, солёной кеты, конфет, различных пряников и печенья, и всё это занесли на квартиру Бориса. Конечно, часть сладостей Борис отнёс к родителям, чтобы угостить младших братьев и сестру.
Дома его появлению были очень рады, ребята, как всегда, подняли крик, мать его расцеловала, обрадовался и отец, хотя и не подал виду. За эти несколько дней, что Борис провёл на пароходе, он загорел, лицо его обветрилось и как-то повзрослело. Он, конечно, не преминул самым подробным образом рассказать о своей работе и о стычках с японскими офицерами по поводу подсчета брёвен, не обошлось и без обычного хвастовства. После его рассказов и Люся, и Борис-маленький, уже кое в чём разбиравшиеся – как-никак они уже были пионерами, представили себе старшего брата настоящим морским волком, ну а Женя был просто рад появлению старшего брата, которого он любил, и который в последнее время дома находился нечасто.
За обедом, к которому Борис как раз успел, он рассказал, что ему, кроме зарплаты, за каждый день
