Книга Рождение казака - Евгения Ляшко

сюжетов на стенах и в куполах, обрамлённые мрамором, яшмой, лазуритом, малахитом и десятком других драгоценных минералов сражающих поразительной точностью исполнения?

– Ещё не построили и не нарисовали! – заворчал сын и, топнув ногой по брусчатке добавил, – зря только в такую даль тащились.

– Покормить только в церкви могут, – прогнусавил Глеб.

– Что ж пойдём искать какой-нибудь храм. Стоять толку нет, только сильнее замерзаем.

– Может, вернёмся, чтобы не заплутать?

– Далеко. И к Ниве я не хочу, там во стократ холоднее. Церквей в Петербурге мало что ли? Сейчас на какую-нибудь выскочим.

Свернув на боковые улочки, где не лютовал ветер, уставшие подростки побрели в поисках православного сооружения. Примерно через час изнуряющей ходьбы, благодаря которой друзья согрелись, они вышли к Собору святителя Николая Чудотворца и Богоявления Господня. Пять позолоченных куполов на крестообразном здании с фасадом ярко-голубого цвета с декоративной лепниной выглядели грациозно и величаво. У дверей толпился народ. Начиналась служба. Парни просочились внутрь храма и робко пристроились позади прихожан в надежде, что им перепадут просфоры, оставшиеся после литургии.

Но не успели друзья вкусить умиротворяющей атмосферой, как неожиданно к ним подошёл какой-то худощавый старец с длинной пушистой, как букет одуванчиков, бородой. Чёрная мантия монаха, спускающаяся до самого пола, укрывающая почти целиком длиннополую рясу, выглядела, будто одеяние волшебника. Только вместо конической шляпы на нём была скуфья*.

– Идите за мной, – мягко вымолвил старец, лаская обоих добрым взглядом.

Глеб и Паша перепугано переглянулись, словно вопрошая друг у друга: «Мы же только вошли, что мы натворить успели?».

– Идите за мной, – улыбаясь, повторил монах, развернулся и ровной поступью пошёл к выходу, а оторопелые ребята засеменили следом.

– Святые отцы нам помогут! – как подлинный футбольный фанат скандировала Елена Юрьевна, наполняя сына смятением.

Они вышли из собора и, обойдя его кругом, оказались у причтового дома**. Скромное белокаменное здание с символическим кованым крыльцом имело два этажа, не считая цокольного уровня с торчащими у самой земли верхушками утопленных в грунт оконцев. Свежий воздух не бодрил, Паша, задыхался от фантомного пресса обстоятельств. Он был настолько взволнован, что чувствовал себя словно после состязаний в виде скоростной эстафеты. Руки парня дрожали, ноги подкашивались, сердце застучало со скоростью локомотива, а в возбуждённый мозг, будто зубья бензопилы, вонзалась и вонзалась только одна единственная мысль: «Что сейчас будет? Нам помогут вернуться домой или пожизненно заточат в кельи?».

Друг шёл, систематично спотыкаясь, его пощёлкивания пальцами в этот раз отличались длинными паузами, что говорило только об одном, Бойченко растерян не меньше самого Степанцева и проработка грядущей перспективы в его толковой голове идёт со сбоями.

Едва ребята вошли в здание, как Паша ощутил аромат душистой герани, придающий домашнюю уютную обстановку блеклому помещению сеней. Открыв массивную дверь, монах остановился, по коридору пробежала ватага ребятишек, служители храма обитали здесь с семьями.

– Пройдёмте для начала в трапезную, – указал монах на открывшееся прямо перед ними просторное помещение со столами и лавками.

Юркая девчушка-хохотушка в пёстром сарафане и цветастом платочке вынесла гостям из соседствующего кухонного помещения по тарелке Гурьевской каши, сваренной из манной крупы и проложенной слоями ягод, орехов и молочных пенок, которые придавали привкус топлёного молока. Оголодавшие парни, поблагодарив за обед, схватились за деревянные ложки и мигом проглотили всё, что им дали.

Под горячий чай с бубликами Пашу вдруг осенило, что они до сих пор не познакомились со старцем, который всё это время сидел подле, и деликатно прокашлявшись, юноша произнёс:

– Я Павел, он Глеб, а как к вам обращаться?

Тот одарил присутствующих милой улыбкой и чистосердечным ответом окончательно шокировал тройку:

– Вы все трое можете называть меня отец Тихомир.

Елена Юрьевна, которую сын заблаговременно посадил на стол в шапку, чтобы она не стала аутсайдером под столом в своём кожаном мешочке, чуть было не взлетела от восторга, но была остановлена приглаживающей старческой рукой.

– Поди притомилась Еленушка серебро на горбу таскать?

– Отец Тихомир, вы меня видите?

– И вижу, и слышу.

– Да, тяжеловато, оказалось крылышки носить.

– Тепереча будешь знать, чего просить. Ибо с собственными пожеланиями к нам промысел Божий приходит.

– То есть мы сами виноваты, что всего этого нажелали? А дурацкая, ой, извините, чародейная цата ни причём?

Покачал головой старец и умолк, потому что подлетела девчушка с чашей гречишного мёда.

Застывший как мраморное изваяние Паша, наконец, почувствовал, что Глеб уже какое-то время толкает его в бок:

– Ты чего?

– О чём они? Я в отличие от отца Тихомира тётю Лену не вижу!

– Прости, сейчас буду озвучку делать, – спохватился Степанцев, и зашептал тезисами.

Вновь оставшись без посторонних, монах продолжил:

– Цата к вам тоже по желанию перешла, сами её притянули.

– И как же нам теперь быть? Я так понимаю, что вы нас ждали? – заломила руки мама Паши.

– Третьего месяца как видение было, что появитесь. Передали весточку по церквям, и ждать гостей стали. Мы же не только по усопшим молитвы читаем, да за здравие молимся, в нашем ведении и помощь посильную оказывать заблудшим душам.

– Заблудшим душам, – эхом отозвался Паша.

– Да, дорогой, из любопытства человек частенько сам себе яму роет, да выбраться из неё не всякий может.

– Вы нам поможете? – подался вперёд Глеб.

– Молитвы очистительные уже читаются, но вы ещё не сотворили чуда.

У обоих парней одновременно отвалилась челюсть, и они лающим, будто кашляющим тоном осведомились.

– Чуда? Какого чуда? – прикусил ноготь большого пальца Паша.

– Мы должны сделать нечто выходящие за рамки законов физики? – потирал переносицу Глеб.

А дипломированный психолог затараторила, будто рассуждая вслух сама с собой: – Энергетический баланс из раздела психологических закономерностей влияния материального и не материального миров. Не много или мало, а подвиды энергий. Целостность личности достигается за счёт гармоничного расходования жизненной энергии. Мы сейчас заняты не своими делами, и они вытравливают из нас силы. Даже радуясь, мы не восстанавливаемся, потому что пытаемся существовать на чужеродном поприще. Нужно пополниться, зарядиться, сделав нечто грандиозное, и тогда мы сможем совершить некий гиперскачок и получить энергию для того, чтобы вернуться домой. Да чудо, определённо нужно сделать какое-то чудо.

От маминых рассуждений сына перекосило ещё больше, в отчаянии юноша фальцетом уточнил:

– Отец Тихомир, вы нам подскажете, что конкретно мы должны сделать?

– Придёт день и час, и вы сами всё поймёте.

Видя, что расспрашивать дальше бесполезно, Бойченко, снова взявшись за всё ещё горячий чай, перешёл к свойственной ему привычке – сбор данных для анализа:

– Проведение само по себе чудо причудливое и хочет, чтобы и мы нечто чудное