Книга Контракт с Дьяволом - Майя Бессмертная

— Неужели я вам так не нравлюсь? — Облизываю пересохшие губы, и внимательно смотрю в карие глаза француза.

— Нет, что вы, вы очаровательны! Просто напор моей матери сводит меня с ума. — Морщит нос, косясь в сторону Жаклин. — Она, во что бы то ни стало, хочет, чтобы уже сегодня, я определился с будущей женой. А, как по мне — это очень поспешное решение.

— Завтра утром я улетаю домой. И у нас больше не будет возможности пообщаться. — Пытаюсь прогнуть его взглядом, натолкнув на продолжение разговора. Но француз к моему удивлению замолкает. Продолжает методично переступать ногами, сохраняя тишину.

Я разворачиваюсь, и ухожу по направлению к длинному столу с закусками. На самом же деле — мне просто хочется испариться, чтобы никто не видел моего разочарования.

Вдалеке я вижу Ярославцева, по-прежнему не отходящего от стройной брюнетки. Кручу головой в надежде заметить хоть кого-то, с кем можно будет поговорить. Замечаю полноватую брюнетку в блестящем красном платье рядом со мной.

— А правду говорят, что вы — будущая мадам Деко? — Она заискивающе улыбается, заглядывая в глаза.

— Никакого официального предложения Стефан мне не делал. Значит, я должна вас обрадовать — вакансия его супруги до сих пор не занята. — Я пожимаю плечами, оглядываясь по сторонам.

Она заметно оживляется. Приосанивается, поправляя складки на пышной юбке. Я успеваю тронуть её за плечо. Скашиваю взгляд в сторону Ярославцева.

— А это кто, не подскажете?

— Вадим Ярославцев. Тоже ювелир. Холостой, жуткий бабник. Говорят, шикарный любовник, но я сама не пробовала. — Разражается громким смехом, держась за свою огромную грудь, буквально выпрыгивающую из декольте.

Меня перекашивает от услышанного, но я понимаю, что терять подобного информатора нельзя. Эта толстушка — настоящая находка. И, возможно, сейчас она расскажет мне много интересного про Вадима Сергеевича…

Глава 34

Виктория

— Сильвия долго с ним встречалась. Хотела затащить под венец, но не вышло. — Голос толстушки понижается, а лицо перекашивает ехидная гримаса. — Он, вроде, жениться вообще не планирует, постоянно меняя женщин. Вы только не вздумайте у неё спросить — она и так на нервах.

— Почему?

— Вон, видите — он стоит с брюнеткой? — Острый коготок бойко тычет в противоположный угол зала, и меня тут же окатывает волна холодной неприязни. — Это — его новая пассия, испанка Ребека Санчес. Очень известная высокооплачиваемая модель. Вот Сильвия и бесится, даже в туалете плакала. Она до сих пор по нему сохнет!

На мгновение напрягаюсь, а потом опускаю глаза в пол. Пытаюсь казаться невозмутимой, но слёзы вязким комком подступают к горлу. Начинают душить. Щёки загораются румянцем от ярости и я, уже не разбирая дороги, несусь к выходу. Будь проклят Ярославцев, с его диадемой и бриллиантовым кольцом Деко!

Размазывая слёзы по лицу, добираюсь до своего номера. Вбегаю в него, сползая спиной по косяку, сотрясаясь в рыданиях. Понимаю, что все мои претензии к Вадиму Сергеевичу абсолютно необоснованны, но ничего не могу с собой поделать. Обида рвёт душу в клочья.

Срываю с себя украшения, кидая их на стол, и принимаюсь яростно снимать с себя пышное платье. Остаюсь в кружевном белье, в изнеможении плюхаясь в кресло. Не понимаю, что со мной происходит. Я просто не могу ревновать этого напыщенного болвана!

Всё, я возвращаюсь в Питер. И будь, что будет.

Со Стефаном мне ничего не светит — не смотря на протекцию со стороны его матери, я мужчине совсем не интересна. А Ярославцева я больше не хочу видеть! Уж лучше я залезу к Касьянову в логово и выкраду обратно диадему, чтобы не нарушать договор, чем буду и дальше плясать под дудку этого сексуально озабоченного маньяка!

Стук в дверь.

Совсем позабыв, что на мне надето только нижнее белье, я иду к двери. Распахиваю створку, закусывая губу. На пороге стоит француз и, не мигая, смотрит на моё обнажённое тело. Спокойный холодный взгляд прокатывается вниз по стройным ногам, чуть задержавшись на щиколотках, и поднимается наверх, к лицу.

— Я чем-то обидел вас, Виктория? Вы так поспешно сбежали. Мама очень волнуется, и отправила меня узнать, что случилось.

Чёртов маменькин сынок!

— Всё нормально! — Почти кричу, обхватывая себя за плечи.

Покрываюсь изморозью изнутри от этого безжизненного, совершенно спокойного мужского взгляда, лишённого всякой похоти. Понимаю, что проиграла в этой битве.

Прежде чем ювелир успевает ещё что-то сказать, я захлопываю дверь. Кидаюсь к чемодану, начиная поспешно собирать вещи. Вытираю подушечками пальцев злые слёзы отчаяния, совершенно не представляя, что делать дальше.

Стук в дверь проникает в моё сознание, доносясь с нижнего этажа. Чертыхаясь, я чуть не падаю с кровати, запутавшись в одеяле. Обнаруживаю за дверью улыбающегося официанта с тележкой.

— Ваш завтрак, мисс!

Киваю, и вкладываю в его ладонь небольшую долларовую купюру — всё равно у меня больше ничего нет. Официант с поклоном исчезает, и я с облегчением выдыхаю. Рот мгновенно наполняется слюной, и я, налив себе кофе, принимаюсь за еду.

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и выронить вилку. Господи, официант посчитал, что я слишком мало дала ему «на чай», и решил вернуться?

Подхожу к двери, и с раздражением распахиваю её, держа в другой руке ломтик сыра. Сейчас обматерю этого наглого араба! Да я в день получаю меньше, чем он, обслужив только один номер!

Рот моментально захлопывается, растягиваясь в фальшивую улыбку. В проёме двери стоит Жаклин Деко, одетая в безупречный брючный костюм нежно-голубого цвета.

— Можно войти, детка?

Киваю, и пропускаю женщину внутрь. Что ей от меня понадобилось? Она, не спеша, проходит в гостиную, и царским жестом указывает на стол, уставленный тарелками:

— Я помешала вам завтракать?

— Нет-нет. Хотите кофе?

— С удовольствием. — Благосклонно кивает, устраиваясь за столом. Наблюдает за моими действиями из полуопущенных ресниц. Выдыхает, собравшись с мыслями. — Мой сын обидел вас вчера? Вы так поспешно удалились из зала после танца с ним. Что-то не так?

— Нет, что вы. Просто Стефан ясно дал мне понять, что я ему не интересна. — Слова вырываются сквозь силу. — И я решила удалиться, чтобы не быть навязчивой.

Старушка всплёскивает сухонькими руками, усыпанными пигментными пятнами и морщится. Хватается за виски, прикрывая глаза. Начинает раскачиваться как тряпичная кукла.

Я подскакиваю к ней. Бледность и синева губ явно свидетельствуют о плохом самочувствии женщины, и меня начинает бить крупная дрожь. Хлопаю её по щекам, пытаясь вернуть к реальности. Она морщится. Указывает взглядом на графин с водой.