Книга Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

В отличие от Кей-Хосрова Рукн ад-Дин придавал особое значение восточным и северным границам. Одна из причин, возможно, заключалась в географическом положении его исконных владений и интересах его собственных туркменов. Возможно также, что, несмотря на его нападения на Понтийское побережье, он считал предпочтительным не предпринимать фронтальных атак на Византию. Возможно, он, как и его недоброжелатели, считал приоритетной задачу объединения мусульман Малой Азии, а действия Рустема показали преимущества экспансии на восток. Тем не менее, вполне возможно, что в период между 1201 и 1203 годами он во главе туркменского войска и при поддержке своего брата Мюгис ад-Дина Тогрул-шаха из Эльбистана, Бахрамшаха из Эрзинджана и, вероятно, Артукида из Харперта напал на Салтукида, правителя Эрзурума, возможно отказавшегося поддерживать антигрузинскую и антитрабзонскую политику, которую он продвигал с целью привлечь в Самсун караваны, до этого приходившие в Трабзонд. Подробности нам неизвестны, но он захватил Эрзурум и, как было указано выше, посадил там Мюгис ад-Дина.

В конце концов, перед лицом Айюбида аль-Адиля, дружбу с которым, как уже было сказано, старался укрепить Муизз ад-Дин из Малатьи, Рукн ад-Дин возобновил традиционную политику охраны Евфрата и восстановил протекторат сельджуков над Харпертом, сделав своим вассалом сына Саладина аль-Афдала, изгнанного аль-Адилем в Самосаты, и помогая другому сыну Саладина, аль-Зафиру из Алеппо, и его союзнику князю Боэмунду из Антиохии изгнать Левона (который теперь стал Левоном I и пытался взять Антиохию) из Киликии. В его интересах было сдержать рост армянского государства, которое благодаря развалу Византийской империи захватило проходы в Центральном Тавре в Исаврию, населенную туркменами. Учитывая все это, Кей-Хосров решил, что будет выгодно следовать политике Рукн ад-Дина. Тщетная попытка Мюгис ад-Дина противостоять амбициям аль-Адиля в Ахлате не создавала никаких трудностей в признании нового султана.

Таким образом, к началу XIII века государство сельджуков не только преодолело кризис, но даже добилось новых успехов. Первые сорок лет этого века, несомненно, стали его апогеем.

Глава 11

Апогей государства сельджуков (1205–1243 гг.)

Ход повествования уже некоторым образом вовлек читателя в историю правления Кей-Хосрова. Несмотря на то что он уже пришел на западные территории, необходимо помнить, что Кей-Хосров заключил соглашение с Феодором Ласкарисом, чтобы иметь возможность занять трон, а с другой стороны, оживил восточную политику своих предшественников, включая Рукн ад-Дина.

Теперь, когда государство сельджуков становилось все более мощным и хорошо организованным, огромной проблемой стало обретение выходов к двум граничившим с ним морям. Блуждания туркменов в зонах, не имеющих выхода к какому-либо большому порту, больше не могли продолжаться, но даже Самсун оказалось слишком сложно защитить. Тем не менее временная оккупация Самсуна ясно показала, что регионами, доступными для экспансии, стали те территории, где всякая реальная власть распавшейся Византии больше не существовала по причине их удаленности и того, что они лежали за пределами власти других локальных христианских сил: Трабзона (Трапезунда) на северо-востоке, франко-армян в Киликии, Сирии и Кипра на юге. Организовать нападение стало не только проще с военной точки зрения, но и выгоднее политически, поскольку можно было обойтись без любого прямого столкновения с теми государствами, с которыми Сельджукидам хотелось бы избежать любых осложнений.

Эти соображения объясняют то, что стало огромным успехом Кей-Хосрова при отказе от восстановления черноморского порта Самсуна – приобретение на другом средиземноморском побережье Антальи, крупнейшего южного порта Малой Азии. Прямо перед этим туркмены оккупировали Ыспарту на северной дороге, ведущей в Анталью. Сама Анталья с момента падения Византийской империи в Константинополе перешла в руки тосканского авантюриста Алдобрандини, прежде состоявшего на службе Византии. Получив жалобы от египетских купцов, заявивших, что с ними плохо обошлись франки из Антальи, султан решил атаковать город. Жители обратились к регенту Кипра Готье де Монбельяру, который занял город, но не смог помешать туркам опустошить окрестные земли, где располагались поместья знатных жителей Антальи. Затем, по-видимому, возникли разногласия между франками и греками, которые склонялись к тому, чтобы подчиниться султану. В марте 1207 года город был взят штурмом. Кей-Хосров установил над ним и всей провинцией свою власть, назначив новым правителем Мубариз ад-Дина Эртокуш ибн Абдаллу.

Однако конец царствования Кей-Хосрова был отмечен новым разладом с греками на западе, последним в истории сельджуков. Причин было множество: интриги против Ласкариса со стороны Алексея III, обратившегося к Кей-Хосрову за помощью в обмен на помощь, которую он когда-то оказал ему, предоставив убежище; интриги латинского императора (в 1206–1216 гг.) Константинополя Генриха I Фландрского и венецианцев, которые вскоре после взятия турками Антальи получили там существенные привилегии; постоянные проблемы на сельджукско-никейской границе, вызванные недисциплинированностью туркменов; и, наконец, согласно одному из источников, возмущение некоей греческой фракции по поводу потери Антальи. Кей-Хосров напал на Антиохию в районе Меандра, и неподалеку от него состоялась битва с Ласкарисом. Султан вышел победителем, но во время погони при невыясненных обстоятельствах был убит (1211 г.). За пределами Антиохии граница осталась неизменной, турки отошли назад.

Передача трона Кей-Хосрова, имевшего троих сыновей, вызывала некоторые сложности, но не привела к такому кризису, как после смерти Кылыч-Арслана. Почивший султан посадил своего старшего сына Изз ад-Дина Кей-Кавуса в Малатье, второго сына Ала ад-Дина Кей-Кубада – в Токате, а третий, Кайферидун Ибрагим, после смерти отца воцарился в Анталье. Вопрос о престолонаследии встал неожиданно и, похоже, решался великими эмирами. Большинство было за Кей-Кавуса, который приехал в Кайсери, но Кей-Кубад имел поддержку Мюгис ад-Дина из Эрзурума, Левона I из Армении и перване Данишмендида Захир ад-Дина Или. Однако согласие между союзниками продлилось недолго, и Левон с Захиром были побеждены Кей-Кавусом, который вошел в Конью. Затем он начал атаку на своего брата, нашедшего приют в Анкаре и получившего поддержку со стороны туркменов из Кастамону. В то же самое время Кей-Кавус вел переговоры о мире с Ласкарисом, который освободил командира турецких войск, захваченного в плен в битве за Антиохию. Кей-Кубад был побежден и отправлен в почетное заключение в одну из восточных крепостей. С Кайферидуном дело обстояло сложнее, поскольку он с помощью франков с Кипра, стремившихся снова захватить город, вызвал волнения в Анталье, но он тоже был побежден и сослан в маленький удел, где вскоре умер, покинутый всеми.

Договор о мире, заключенный между Ласкарисом и Кей-Кавусом, вероятно, не рассматривался обоими участниками как нечто более важное, чем многие другие, заключенные ранее и означавшие только то, что обе стороны должны уважать границы. На самом же деле он стал отправной точкой мира, продлившегося полвека и даже дольше, если различать официальную политику государств и независимые от нее действия обитателей приграничных районов. С этого момента султан вел военные действия только на восточных фронтах, то есть на границах с христианами, в случае Трапезунда и Киликии, и с мусульманами, как в регионе близ Евфрата и Сирии. Объяснения подобного поведения относятся к разряду гипотез. Как мы знаем, это был не первый случай, когда Сельджукиды думали, что желательно поддерживать или прекращать мирные взаимоотношения с Византийской империей. Но на тот момент им противостояла только маленькая остаточная «империя» со столицей в Никее, которая помимо всего прочего была атакована франками (латинянами). Поскольку они находились в апогее своего могущества, вполне можно считать, что им не составило бы большого труда уничтожить ее или уменьшить еще сильнее. Возможно, поддерживая теплые отношения с латинянами Констанинополя и венецианцами, Сельджукиды полагали, что предпочтительнее сохранять греческое государство Никеи в качестве буфера между территорией латинян и сельджуков. Возможно, аннексия христианских территорий не представляла для них большого интереса, поскольку у них не было достаточного количества мусульманских административных структур, способных организовать управление этими землями. Наконец, когда волнения, охватившие мусульманский мир на Востоке, стали усиливаться (перемещения туркменов, хорезмийцев, а потом нашествие монголов, возвышение Айюбидов и пр.), они, возможно, сочли необходимым посвятить все свое внимание этому сектору. Никейские греки, со своей стороны, были обязаны хотеть сохранения мира на турецкой стороне, чтобы они могли среди прочего успешнее бороться со своими латинскими противниками. Более того, тот факт, что теперь греки скопились в этом месте, ставшем для них убежищем, с ясностью подводил их к тому, чтобы уделить больше внимания его защите, чем раньше, когда, сидя в Константинополе, они смотрели на него просто как на проблемную границу. Позже, когда они вернутся в Константинополь, эта граница снова будет нарушена. Как бы там ни было, политическая ориентация государства Сельджукидов абсолютно ясна, а линия поведения, избранная Кей-Кавусом в полном соответствии с действиями его отца, имела своей целью обеспечение выхода к морю и расширение влияния Сельджукидов в вопросах, касающихся Киликии, Сирии и Верхней Месопотамии.