Книга Осколки разбитого неба - Татьяна Минаева

- И еще… – Паша залпом допил кофе и отставил чашку к стене. - Ты не думай, что Аня слабая. Это не так.

- Она ранимая, - заметил Нечаев.

Слабой он Аню не считал, но и сильной назвать не мог. Скорее она была уязвимой, беззащитной перед жестокостью. Слабость ли это? С какой стороны посмотреть…

- Да, - согласился Паша. – Ранимая, но это не значит, что она слабая. После того, что с ней случилось, после того, как этот престарелый упырь ее изнасиловал, она могла обозлиться, но нет, этого с ней не произошло. - В голосе его почувствовалась жесткость, а взгляд буквально на мгновение стал колючим. – Она замкнутая. Да, ей трудно верить людям, но она не разучилась видеть в них добро. Пусть в ней нет стального стержня, но это не мешает ей быть сильным человеком. Она сохранила себя, осталась той ласковой и доброй девочкой, какой я ее помню с детства. Думаешь, если бы она была слабой, смогла бы остаться такой, думаешь, могла бы она быть такой, какая она сейчас?

- Нет, - медленно покачал Андрей головой из стороны в сторону. – Наверное, нет.

Он никогда прежде не размышлял об Ане и обо всем произошедшем с ней так. Слова Паши же заставили его задуматься. Аня… Как-то внезапно, нелепо появилась она в его жизни. Ласковая, добрая девочка, в жизни которой было столько несчастий. Андрей посмотрел в сторону дверного проема, откуда виднелась часть прихожей. Если сейчас встать и пройти несколько шагов до двери, а потом еще немного по коридору, то взгляду откроется ее спальня. Дверь туда наверняка не закрыта, почему-то Андрей был в этом уверен. Но он продолжал сидеть на месте, водя пальцами по ручке кружки. Аня - сильная ранимая девочка, которая так остро нуждается в ласке и любви. Аня-Аня…

Аня взяла со стола помятую сигаретную пачку и, покрутив в руках, со вздохом вытащила сигарету. Зажигалки рядом не было, поэтому она достала из столешницы коробок спичек. Спичками ни она, ни Паша не пользовались уже давным-давно – газовая плита у них была новая, с автоподжигом, но коробок, как и прежде, лежал на своем месте. Подойдя к окну, она открыла форточку и подкурила. Сделала затяжку. Горький дым заполнил легкие, неприятно обжег горло. Она поморщилась и кашлянула. Кухонные часы показывали начало пятого, а уснуть ей так и не удалось. Вроде и мыслей, как таковых, не было – какие-то обрывки, однако сон все равно почему-то не шел. На душе было тяжело, даже несмотря на то, что вечер вроде бы прошел хорошо. Ей бы радоваться, но нет.

Домой Андрей поехал только в половине первого. Из своей комнаты Аня слышала, как он пошел вначале в уборную, а затем вышел в коридор. Дожидаться, пока он заглянет к ней, она не стала и, встав с постели, сама показалась в прихожей. О том, что выглядит она, скорее всего, растрепанной, Аня подумала только в тот момент, когда Паша, попрощавшись с гостем, предусмотрительно скрылся в своей комнате и прикрыл за собой дверь. Чувствовала она себя немного виновато: если бы не ее настойчивость, Андрей уже давно был бы дома, как-никак, завтра ему рано вставать на работу. О том, что и у нее самой на следующий день намечено собеседование, она предпочитала не думать – все равно идти туда не хотелось, хотя она прекрасно понимала, что вне зависимости от собственного желания идти придется.

Андрей вполне искренне поинтересовался ее самочувствием и, получив правдивый ответ, посоветовал лечь спать. Потом бережно обнял и ласково, не углубляя поцелуй, коснулся губами ее губ. Ей почему-то захотелось плакать. Конечно же, делать этого она не стала, напротив, изобразила некоторое подобие улыбки и, пожелав спокойной ночи, дождалась, пока он сбежит вниз по лестнице. Закрыла дверь. Ей хотелось, чтобы он остался, но попросить об этом…

- Чего не спишь? – Паша подошел к сестре и встал рядом с ней у окна.

Аня сделала затяжку и посмотрела на него. Если она и должна была испугаться того, что брат застукал ее с сигаретами, то этого не произошло. Сейчас ей было вообще все равно, что он подумает и скажет.

- Не знаю, - смотря в непроглядную ночную мглу сквозь оконное стекло, произнесла она.

Их размытые силуэты отражались в окне. Аня стряхнула пепел в блюдце от цветка и сделала еще одну затяжку. Завтра нужно будет не забыть выбросить пепел и вымыть блюдце…

- Тебе с ним хорошо? – Паша забрал из ее рук сигарету и поднес к губам.

Он порой, изредка, замечал, что она таскает его сигареты, поэтому, увидев ее курящей, не удивился. Идеальных людей не существует, Аня не исключение. Он знал, что она не курит, а это… Что ж, если время от времени ей это нужно, так почему нет?

- Да, - тихо отозвалась она.

Сигареты у Паши были крепкие, и, для того, чтобы почувствовать легкое головокружение, ей хватило нескольких затяжек. Так что она была даже благодарна ему за то, что ей не пришлось докуривать до фильтра.

- Да, мне с ним хорошо, - повторила она как будто для самой себя и, едва уловимо кивнув головой, отошла от окна.

- Ань, - окликнул ее Паша, и Аня обернулась к нему в пол-оборота. – Мне кажется, что он неплохой мужик. Я буду рад, если у вас все получится.

- Спасибо, - уголки ее губ дрогнули в мимолетной улыбке.

Она была благодарна ему за многое, в том числе и за эти простые, но такие нужные ей сейчас слова.

Глава 14

Аня медленно перелистывала толстый фотоальбом. Снимков было много: цветных и черно-белых, однако свежие фотографии, сделанные менее десятка лет назад, встречались редко – всего несколько страничек в конце. Она вгляделась в лицо девушки, одетой в белый брючный костюм. В руках та держала книжицу школьного аттестата и жиденький букет цветов. Безусловно, на фотографии была она – Аня Скворцова, вот только эта Аня Скворцова была совсем не похожа на ту девочку, которая улыбалась с более ранних снимков. Поджав губы, она перевернула страницу. Следующие четыре снимка были сделаны совсем недавно, около года назад. На двух из них был запечатлен Паша, а на двух других – она сама. Она помнила этот день. В общем-то, ничего особенного, день как день. Если говорить откровенно, то эти две фотографии Ане даже нравились. Ну как нравились… Не то чтобы нравились, просто выглядела она тут куда лучше, чем на своем школьном выпускном. Встряхнув волосами, она заставила себя не думать о том, что, сложись жизнь их семьи иначе, снимок с ее школьного выпускного был бы совсем другим…

Через несколько часов должен был приехать Андрей. Встретиться они условились еще накануне днем, и теперь Аня пыталась чем-нибудь занять себя, чтобы убить время. Она уже вымыла голову, уложила волосы и вдела в уши маленькие золотые сережки. Вот и вся подготовка к свиданию. Что до декоративной косметики, то в арсенале у нее была только пудра, черная тушь, придающая объем, и бесцветная гигиеническая помада. Тушью Аня пользовалась крайне редко, а пудру не хотелось наносить из-за жары. Вчера, возвращаясь домой после очередного неудачного собеседования, она зашла в один из тех магазинчиков, где полки ломятся от разноцветных теней для век, подводок и помад, цветовая гамма которых варьируется от бледно-розового до насыщенно-фиолетового, а от запаха духов уже через пять минут начинает болеть голова. Во всем этом разнообразии Аня чувствовала себя неуютно, будто она здесь чужая. По сути, так оно и было. Немного походив мимо полок, она покинула магазин, так ничего и не купив. Все, как и прежде…