Книга Золотой момидзи - Евгений Митов

Журналист вхож в любые, в том числе высокие, сферы общества и кабинеты власти. Его статус ничуть не меньше, чем у депутата парламента или крупного чиновника. Последние всегда с готовностью берут журналистов в свой личный штат, прежде всего в качестве помощников и секретарей. Большинство видных японских политиков также прошли журналистскую практику в центральных газетах и толстых журналах.

Так что японский корреспондент разительно отличается от европейского собрата.

Он, прежде всего, учёный-исследователь. Нахрапистый, смелый, готовый для выполнения редакционного задания трудиться день и ночь. Не капризен и не чурается черновой работы, зачастую рискует и проявляет журналистский авантюризм.

В наш век стремительного развития информационно-коммуникационных технологий роль японского журналиста нисколько не пострадала. Основные японские газеты намного информативнее и содержательнее чем любые электронные, особенно англоязычные, издания.

* * *

— Я рад вас увидеть в Токио, господин Алтунин-сан, — кланяясь по-японски в пояс и пожимая руку собеседнику по-европейски, широко улыбнулся корреспондент «Асахи симбун» Минору Томба. — После нашей последней встречи во Владивостоке прошло уже полгода. И ваш звонок в редакцию для меня был неожиданным, но приятным.

Как вам это кафе, правда ведь, неплохое? — попытался продолжить разговор на нейтральную тему Томба. — Хотя рестораны, которые я посещал с вашей помощью в России, намного лучше, — уже смеясь, лукаво подметил японец.

— Дорогой друг, я также рад нашей встрече и тому, что вы сразу дали согласие увидеться, — поблагодарил Алтунин. — А кафе действительно хорошее. Как я заметил, в Токио целая сеть этих заведений под одним названием?

— Да, это так. Они очень удобны для деловых знакомств и бесед и расположены поблизости от узловых железнодорожных станций. Как вы, наверное, уже обратили внимание, это кофейное заведение разместилось рядом со зданием моей редакции. Оно частенько используется собратьями по перу для взятия коротких интервью…

Чем я могу быть вам полезен, уважаемый Алтунин-сан? Можете положиться на меня, я не забыл вашей помощи мне во Владивостоке, — вновь засмеялся Томба и высказал предположение:

— Вы, случайно, не сбежали из Советской России? Наверное, здесь, у нас, проездом в Европу или Америку?

— Нет, не сбежал. Хотя, если говорить откровенно, затрудняюсь ответить, где моя Родина сейчас, — с грустью констатировал Алтунин. — Но в Токио я действительно по делам. По поручению своего Министерства финансов веду переговоры по военным кредитам царского правительства Японии.

— Тема для журналиста интересная, хотя божественная царская власть, по-видимому, канула в вечность. Однако заранее хочу предупредить — опубликовать материал по тематике интересующих вас переговоров непросто, нашего читателя это занимает в малой степени, да и требуется согласие военного ведомства, — как бы извиняясь, сообщил корреспондент.

— Томба-кун! Я к тебе не с просьбой о публикации, — по-приятельски продолжил разговор Алтунин. — Просто хотел увидеть тебя и заодно поинтересоваться, как удалось добраться до родины. Ведь тебе пришлось отплывать на острова вместе с нашим генералом Розановым. О нём во Владивостоке многие говорят, что он похитил золото из государственного банка. И вывез его в Японию на императорском военном корабле. А это, надеюсь, ты понимаешь, мне интересно уже как сотруднику финансового ведомства. Есть ли правда в слухах о хищении золота?

Журналист слегка призадумался, затем сказал:

— Мой отъезд на военном судне — дело случая. Хотя он помог написать в газету небольшую заметку об обстоятельствах бегства вашего генерала из Владивостока. Эта загадочная история с его прибытием на императорский крейсер «Хидзэн» больше напоминает детективный рассказ.

Сначала весь Владивостокский порт и Адмиральский причал были оцеплены японскими солдатами, которые никого не подпускали к судну. Затем Розанов, по непонятной причине одетый в японский военный мундир, но сопровождаемый офицерами его штаба, проследовал на корабль. Среди японцев, обеспечивающих отплытие крейсера, я узнал только полковника Идзомэ. Он, как и я, неплохой русист, но служит в военной разведке.

Далее Томба напрямую спросил:

— Так что, тебя интересуют обстоятельства вывоза Розановым золота из России? — и, не дожидаясь пояснений со стороны собеседника, приступил к изложению своей версии:

— Действительно, на крейсер солдатами загружались многочисленные банковские ящики и мешки. Этот багаж прибыл в порт также под охраной японских военнослужащих численностью не менее роты. Однако было ли это золото или нет, ответить затрудняюсь. Но внешний вид упаковочной тары имел стандартную банковскую маркировку. Да и переносившие её японские солдаты не скрывали, что вес груза достаточно велик для них. К примеру, ящики несли вдвоём, а то и втроём.

Кроме того, — продолжил Томба, — предполагаю, что столь грандиозную охрану могли обеспечить лишь при вывозе «золотых» ящиков и мешков. Но о характере груза, естественно, в порту никто не распространялся. О нём я узнал по прибытии в Токио от моего друга, который и рассказал мне о золоте и о том, что беглый генерал, распродав его, открыл свой личный счёт в японском банке. На астрономическую сумму в 55 миллионов иен!

— Скажи Томба-сан, а мог бы я переговорить с твоим другом по этому вопросу?

— Сейчас ответить не смогу, тем более за товарища. Ты ведь понимаешь, — пояснил Томба, — есть журналистская этика и обязательства не раскрывать источники информации. Хотя мне и самому интересно, как это иностранному генералу удалось положить золото в японский банк, — ухмыльнулся и резюмировал корреспондент.

Задумавшись, он затем озвучил логически следовавший вывод:

— Однако если это соответствует истине, то я стал невольным свидетелем преступления, в том числе и со стороны моей достопочтимой империи. Но больше всего тогда и сейчас меня потрясает даже не это, а то, как наши власти обошлись с русскими беженцами…

Ты знаешь, — уже взволнованно обратился японец к Алтунину, — я был очевидцем прибытия в порт Цуруга около 700 русских подданных с пароходами «Орёл» и «Якут». В феврале, а у нас, ты знаешь, это нетёплый месяц, в течение недели власти империи не давали им разрешения на сход с кораблей, поскольку беженцы не имели соответствующих паспортов и средств на существование. Эти несчастные, а среди них было много стариков, женщин и детей, просто голодали и болели на кораблях. Насколько я знаю, ваше посольство пыталось облегчить их участь. Но ничего сделать не смогло.

В итоге беженцы молчаливо и безропотно сносили все унижения. Оба судна были вынуждены отплыть из японского порта и продолжить плавание в открытых водах в качестве скитальцев…

Забыть такое сложно. Тем более, как утверждают наши власти, мы вроде союзники. На фоне миллионов генерала Розанова и обстоятельств его прибытия в Японию данное происшествие вызывает возмущение. Да это и мне интересно, хотя бы как журналисту, — подчеркнул Томба и заявил: —Я всё же попробую организовать тебе встречу с моим другом, но сам на ней присутствовать не смогу.