Книга Медсестра-заклинательница - Чон Сэран

На следующий день сразу после звонка Ынён в школу приехал Маккензи. Он явился на большом автомобиле, словно хотел похвастаться. Это был большой седан, который, столкнись он с машиной Инпхё, раздавил бы ее в лепешку. Маккензи в куртке из телячьей кожи вышел из машины. Воспользовавшись своей особой способностью видеть то, что не видно другим, он выбрал кожу, выделанную из шкуры теленка, которого специально доставали из утробы коровы. Типичный Маккензи! Если человек без способностей видеть и чувствовать не особо ощущал бы энергетику от изделия из кожи, изготовленной таким ужасным способом, и от машины, жрущей столько топлива, то Маккензи все прекрасно ощущал, но специально выбрал именно эти товары. Ынён не могла не думать об этом. Может, кто-то, увидев его теперь, и сказал бы, что он сильно изменился в лучшую сторону, но Ынён было не провести: она видела, что за такое короткое время его энергетика совсем помутнела. Ынён очень плохо переносила такое замутнение, которое имели люди, считающие, что можно жить без моральных принципов или ценностей, возомнившие себя выше обычных людей.

– Зачем вы позвали этого придурка? – глубоко вздохнув, спросила Хэмин, а Маккензи ни с того ни с сего подошел к ней и раскрыл ей рот, посветив внутрь фонариком смартфона. Сопротивляясь, Хэмин дергалась, но он не отпускал ее.

– Bug eater[9]? – спросил Маккензи, сморщившись.

– Сможешь удалить? Ты можешь сделать ее нормальным человеком, удалив ту часть, которая делает ее охотником за клещами?

– Нет, не могу. Она же не человек. Это нельзя удалить с помощью семян. Конечно, можно полностью вырезать желудок, – ответил он без особого энтузиазма и отошел в сторону.

– А можно все-таки найти какой-нибудь способ? Мы заплатим, – начал торговаться Инпхё.

– О, боже! Вы меня обижаете, так, чего доброго, еще и психологическую травму нанесете. Я не тот, кто делает все за деньги. Вы что думаете, я из Америки, поэтому по-американски требую только деньги?

Ынён обиделась за своих родственников, эмигрировавших в другие страны. Ты мне противен не потому, что ты относишься к определенной стране или национальности, а потому что ты, лично ты, все время выбираешь плохое. Я презираю тебя – конкретно тебя. И мое презрение не распространяется на других, а только на тебя. Я люблю миллионы соотечественников за границей, но тебя ненавижу. Мне противно твое поведение, которое постоянно вредит другим. Тут нет никаких предубеждений или других причин. Все чувства Ынён были очень обострены, как иголки. Всегда, когда она кого-то ненавидела, она страдала от чувства вины и старалась себя перебороть, но это не относилось к Маккензи. Она просто ненавидела его, и точка.

– Если вы заплатите 200 миллионов вон, то я могу попытаться. Никто не хочет связываться с охотниками за клещами. Вы же знаете, когда-то в Нью-Йорке численность охотников уменьшилась, поэтому там развелось много постельных клопов, а в Японии было пруд пруди энцефалитных клещей. Сложное это дело. Вполне возможно, потребуется еще парочка миллионов сверху, но постараюсь обойтись без них, – с улыбкой сказал Маккензи, закончив подсчеты. Ынён, Инпхё и Хэмин стояли молча, пытаясь переварить озвученную сумму.

– Вынуждена отказаться. Лучше пререрожусь еще раз, это не так уж сложно. Не хочу создавать вам такие проблемы.

– Подожди, – сказал Инпхё, успокаивая растерянную Хэмин. Он слегка кивнул Маккензи, думая о том, как втайне от других членов семьи можно достать 200 миллионов. Где-то точно должны быть припрятаны деньги. У нас же частный образовательный фонд. Или, может быть, втайне от мамы продать некоторые картины? Вряд ли она сразу узнает, если парочка исчезнет, с другой стороны, чтобы собрать необходимую сумму, надо продать большую известную картину. Пока он составлял в голове список произведений искусства, Маккензи продиктовал номер своего счета.

– Номер счета прям в рифму. Легко запоминается?

Слава богу, он не схватил Инпхё за ремень, а спокойно покинул школу. Все трое стояли молча, пока Маккензи, резко развернув свой седан с тонированными стеклами, не покинул школу.

– Деньги я как-нибудь достану, проблема в другом: можно ли ему доверять, – сказал Инпхё.

– Правда, не надо. Если я буду жить дальше, у меня будут проблемы. Надо поступить в университет, устроиться на работу. Не могу взять у вас такие деньги, – еще раз отказалась Хэмин. Выслушав ее, Ынён, которая до сих пор странно молчала, коварно улыбнулась, такой Инпхё ее никогда не видел.

– Этот сукин сын думает, что самый умный, а на самом деле он ужасно тупой. Даже не вздумайте отправлять ему деньги, мы уже получили от него все, что нужно.

– У Хэмин язва желудка, ее можно вылечить простой терапией. Будет немного кровить, но сквозной раны и сужения еще нет, поэтому можно вылечить, хотя на это и уйдет какое-то время. Но почему вы настаиваете на удалении желудка… – доктор О Тонхо никак не мог понять школьницу с белым лицом и Ынён, которая сидела наискосок от нее. Он был крайне удивлен, что им удалось получить рекомендацию на осмотр в центральную больницу, причем с язвой на начальной стадии – дошли аж до хирургического отделения. Школьница опустила глаза, а Ынён заговорила:

– Вы же знаете, когда я что-то прошу, на это всегда есть веская причина.

Доктор О, конечно, уже подумал об этом, потому что, когда Ынён работала с ним в одной больнице, однажды очень ему помогла. Желания людей, которые сильно хотели выжить, в виде желе прилипали к его спине, от их тяжести у него образовалась межпозвоночная грыжа. Он испробовал все методы лечения, ему даже сделали операцию, но грыжа вернулась, от чего он страдал, а Ынён ему помогла. В безлюдный день они столкнулись в коридоре, и Ынён как сумасшедшая стала бить его по спине пластиковой палкой. Он был в шоке, но после этого спина прошла. С того дня каждый раз, когда он оказывался перед трудным выбором, вспоминал то, что ему сказала тогда Ынён: «Не спорю, вы усердно работаете, но надо уметь отказывать. Если вы не будете отказываться от чрезмерной нагрузки или говорить «нет» тем, кто очень просит, тогда ваша проблема со спиной снова вернется, даже если я еще раз помогу вам все стряхнуть. Так что, хотя бы про себя, решительно говорите: «Нет!»

– А если сейчас я скажу вам «нет», что вы будете делать?

Ынён спокойно повернула голову в его сторону.

– Конечно, когда меня просите вы, на это есть веская причина, но вы настаиваете на полном удалении желудка у такой молодой особы. Девушка, вы вообще знаете, как тяжело вам будет жить без желудка? Это повлияет на весь организм. Понятно же. Вы сможете есть только небольшими порциями и, если возникнет проблема со скоростью впитывания влаги в организме, у вас может появиться тошнота, а если у вас будет гипогликемия, тогда еще страшнее. Именно поэтому желудок удаляют только тем, кто находится на грани смерти. А почему вам…

– Иначе я умру, – сказала Хэмин, сидевшая с таким бледным лицом, что казалось, оно сможет отразить электрический свет.