Книга Мио-блюз - Кристина Ульсон

— В свое время мы говорили об этом. Каков я и как живу. И, конечно, можем поговорить еще раз. Только мне чертовски трудно представить себе, что от этого будет толк.

Огонь в глазах Люси погас, сменился чем-то другим. Куда более пугающим. Отчаянием и печалью.

— Потому что ты такой, какой есть, да? — сказала она.

— Вроде того.

Одинокая слезинка сбежала по ее щеке.

— Какая же я дура, что влезла во все это, — прошептала она.

Мне стало стыдно. Как никогда в жизни. Не столько за то, что я сделал, сколько за то, каким я был. И в общем-то хотел быть.

Я медленно встал.

— То, как мы живем сейчас. В смысле, вместе, как настоящая пара. Мы ведь и раньше пробовали. Жить вместе, как пара… И не больно-то преуспели. Семейная жизнь вроде как не для нас. И…

— Мартин, сейчас мы живем вместе не потому, что играем в семью, мы просто пытаемся пережить адскую свистопляску, в которой непонятно как очутились!

— Прости. Прости, прости, прости! Ты все для меня делала, а я сущая свинья. Я…

Она вскинула руку.

— Никаких лживых обещаний, Мартин. Никаких. Ладно?

Я кивнул:

— Ладно. Я не стану обещать ничего, что не могу исполнить. Но хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Больше, чем кого-либо другого. Нет никого, кто…

Она опять перебила:

— Скажи, что это не ты убил Бобби, Дженни и всех остальных.

Наконец можно что-то сказать:

— Клянусь, я непричастен к их гибели.

Казалось, она испытала легкое облегчение. Мне бы тоже не помешало. Выводы Мадлен засели в мозгу, хотя я в них не верил.

— Ты ведь наверняка тоже непричастна?

Тихо и смущенно:

— Абсолютно.

Потом мы просто стояли, глядя друг на друга. Долго. Слишком долго. В конце концов я осторожно шагнул к ней. Люси не протестовала, когда я обнял ее.

— Когда все это будет позади, — сказала она, — я думаю, нам стоит попробовать что-нибудь новое. Вернее, мне стоит. Потому что я не двигаюсь вперед, я как бы застряла здесь вместе с тобой. А это чертовски вредно.

Я прижимал ее к себе.

Если она покинет меня, я умру.

— Но ты останешься, пока мы не распутаем этот клубок? — сказал я, уткнувшись лицом в ее волосы.

— Да. Только не ради тебя, а ради Беллы. И ради себя самой. Угрозы Люцифера относятся и ко мне. Расставшись с тобой прямо сейчас, я ничего не выиграю.

Больно слышать такое. Поделом мне. Но она заслуживала лучшего.

Люси поспешно обняла меня и отошла в сторону. Я не стал ее удерживать.

— Мы так и не знаем, что ей было нужно, Веронике, — сказала Люси.

— Наверно, она все-таки просто охотилась за информацией.

Теперь, стало быть, разговор пойдет о кошмаре, в котором мы живем.

— Она пыталась что-то выведать? У тебя не было такого впечатления?

Нет, не припомню. С другой стороны, хороший информатор как раз к этому и стремится. Чтобы его объект ничего не заметил.

— После твоего ухода кое-что произошло, — сказал я.

— Что же?

Я набрал побольше воздуху и медленно выдохнул.

— Звонила подружка Элиаса Крома. Он пропал. Исчез.

Люси открыла рот, хотела что-то сказать, но я продолжал:

— Еще я узнал, что на самом деле Веронику зовут Ракель. Это она забрала Мио из садика. Понимаешь? Ракель, которая увела Мио, и женщина, которую я встретил в “Пресс-клубе”, — одно и то же лицо.

У Люси отвисла челюсть. Но меня было не остановить:

— И я попросил Бориса об услуге. Заказал взлом в доме Ракель.

Люси закрыла рот.

— Ты со мной, детка? Остаешься, как только что сказала?

Вид у нее был вконец измученный. Всего несколько часов назад она узнала, что ее лучший друг когда-то застрелил человека и похоронил его в пустыне.

— Ни на пядь не отступлю, — сказала она.

20

Настал вечер. Люси сидела в постели, читала полицейские материалы по исчезновению Мио. Я уже все проштудировал, но не стал говорить, что она занята ненужным делом. Пусть лучше продолжает, а не стоит на месте. У меня были другие планы. Во-первых, пережить ночь с ее кошмарами, которые после сегодняшних событий наверняка станут еще страшнее. Во-вторых, мне предстоял трудный телефонный разговор. Я незаметно сунул в карман мобильник и вышел на террасу. Люси пришла следом.

— Почему ты здесь?

— Собирался позвонить.

— Тайком?

Я колебался ровно одну секунду.

— Хотел позвонить своему давнему шефу в Хьюстон. Потому что мне невыносимо думать, что случившееся тогда как-то связано с теперешними событиями. Боюсь, мы придаем слишком большое значение тому, что говорила подруга Бобби. Возможно, дело в чем-то другом. Ну, не знаю.

На лице у Люси было написано: “Ты сам-то в это веришь?”, но она промолчала. Ведь надежда никогда не гаснет, и никто из нас не желал, чтобы история, в которой мы жили сейчас, стала еще ужаснее.

— Ты уже посмотрел, что́ я нарыла о сотрудниках “Тролльгордена”? — спросила она.

Я устыдился. После звонка Бориса я напрочь об этом забыл.

— Извини. Не успел.

Слово “извини” теперь что-то слишком часто встречалось в наших отношениях. Фильм “История любви”[5] научил нас, что истинная любовь лишает именно это слово всякого смысла. Нет ничего, что надо прощать, и ничего, о чем надо просить прощения. Утопия, настолько далекая от реальности, что следовало бы запретить всякое упоминание о ней.

— Ладно. — Люси подняла глаза на меня. — Хочешь остаться один?

— Да.

Она вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь террасы. Сквозь стекло я провожал ее взглядом, пока она не исчезла в спальне. Потом достал телефон и позвонил своему хьюстонскому шефу, а ведь никогда не думал, что мне понадобится снова с ним связаться.

* * *

У меня на часах было полдесятого. А в Хьюстоне — всего полтретьего, день. Я попробовал разыскать давнего шефа в полицейском участке, где он работал двадцать лет назад. Голос у телефониста на коммутаторе был веселый и приятный, что весьма способствует доверию сограждан. Хорошо, когда люди чувствуют, что сотрудники правопорядка на их стороне, а не против них.

Я назвался вымышленным именем и сообщил о своем деле: